сегодня увидела. говорила, что всё везде работает отлично и сглазила( с хрома на телефоне и компе сайт пока что работает исправно. но у меня уже начинается паника... нужно что-то делать и спасать сайт...
Боюсь дышать и спугнуть,но при втором заходе появилась сетка сайта!!!Спасибо на всякий случай и тьфу тьфу тьфку,Штоб не пропало 
Певица решила найти баланс между реальной жизнью и её карьерой, бьющей многочисленные рекорды. Она открывает нам истории о трудностях материнства, о грусти и суперпопулярности. Мы говорим о президентских выборах. «Мы знаем Трампа из шоу «The Apprentice», так что можно сказать, что звезда реалити-шоу собирается пойти в президенты. Не думаю, что кому-либо стоить строить стены или всякое такое дерьмо прямо сейчас. Я думаю, мы должны заботиться друг о друге. Все должны голосовать». Она рассказывает, как она не могла говорить семь недель после операции на голосовые связки в 2011 году: «Я всё записывала, что очень даже хорошо, потому что это было в начале наших отношений с Саймоном, а сейчас у нас есть эти записи на память нам и нашим детям». Адель добавляет, что они не женаты, ей это и не нужно; она считает, что общий ребёнок — уже большая обязанность. И в её реальной, не звёздной, жизни, она очень скрытна и всегда защищает своего сына, «Я засужу каждую задницу, кто посмеет подойти к моему сыну». Адель Лори Блу Эдкинс родилась 28 лет назад в Тоттенхеме. Её мама, Пенни, растила Адель одна, не без помощи родителей отца. В 7 лет она уже могла напевать мелодии и годами проводила вечера в своей комнате, изображая Габриэль из девичей группы «Spice Girls». В 2006 году она выпустилась из Лондонской школы исполнительского искусства и технологий, а затем её демо нашли на MySpace, и уже в 18 лет Адель подписала контракт с лейблом «XL». В это же время она нашла продюсера – Джонатана Дикинса, который происходил из рода музыкальных бизнесменов, и с которым она до сих пор работает. В 2008 году она выпустила свой дебютник «19» с его хитом «Chasing Pavements», в октябре 2008-го Адель появилась на шоу SNL, что и принесло ей успех на территории США: её альбом стал трижды платиновым. Перед тем, как выпустить «19», она хотела заключить контракт с американской компанией «Columbia Records», где боссом был Роб Стрингер, который говорит: «Она прошла по коридору с сигаретой в зубах, увидела фото Боба Дилана, Барбры Стрейзанд, Бейонсе, а затем воскликнула: «Я тоже буду здесь». Адель выиграла две Грэмми в 2009, после этого её карьера певицы, которая не танцует, не делает большие шоу, не одевается как дешевая стриптизёрша, не поёт под фонограмму, не поддерживает какие-либо сторонние коммерческие проекты и не считает себя брендом, неуклонно росла вверх на протяжении десяти лет. У неё есть время, чтобы заниматься только музыкой, потому что она не тратит его на частные концерты или съёмки в рекламе Кока-Колы». Всё это вылилось в огромные продажи, побившие все рекорды, и это в то время, когда люди перестали покупать пластинки. В январе 2011 года Адель выпустила свой второй альбом «21», а вместе с ним взрывные синглы «Rolling in the Deep» и «Someone Like You». Сам альбом продержался 24 недели на первом месте чарта «Billboard», а в течение 39 недель входил в «Топ-5», что является рекордом в истории издательства. В 2011 и 2012 годах по всему миру было распродано больше копий альбома, чем «Thriller» Майкла Джексона в 1983 и 1984 годах. К данному же моменту продано около 35 миллионов копий «21». В 2012 Адель взяла шесть статуэток «Grammy», включая «Запись, Песню и Альбом года». Продюсер Рик Рубин, который работал с певицей над «21», сказал: «Помимо её исключительного голоса, Адель также обладает даром написания песен. Мы всегда обсуждали, как получить максимальную отдачу от песни, не халтуря. И все песни всегда начинаются с Адель. И хотя иногда она прибегала к чьей-то помощи, чтобы наконец перейти финишную черту, все её лучшие работы писала она сама». В выходной день, после второго концерта в Лос-Анджелесе, мы встретились в отдельной комнате «Soho House», чтобы пообедать. Прибыла Адель точно по расписанию. На ней была чёрная туника и гладиаторские сандали. Её волосы собраны, и, как обычно, ноль макияжа. Она говорит, что больше пить кофе не может, поэтому заказывает латте без кофеина и тост с авокадо, а также заимствует у меня картофель фри. Проверяет телефон лишь раз, чтобы убедиться, что сын дремлет, а после мы на протяжении двух часов непрерывно разговариваем. Адель говорит: «Каждый день, как я становлюсь взрослее, я всё больше и больше начинаю уважать женщин. Когда тебе 15-19 лет, женщины, возможно, кажутся каким-то состязанием, кажутся спасателями жизней, людьми, которые выдержали очень многое, и перенесли то, что перенёс и ты. Поэтому, чем больше женщин в моей жизни, тем лучше». Что касается отношений с Саймоном (который руководит проектом «Drop4Drop»), то Адель здесь связывает их разницу в возрасте с тем фактом, как Саймон спокойно относится к её успеху. «Нет ни малейшего желания быть с кем-то из шоу-бизнеса, потому что у нас у всех огромное эго. Саймон не боится ни одной ступени моей жизни, на которую я ступаю, и это замечательно. Это самые серьёзные отношения, в которых я когда-либо состояла. У нас есть ребёнок, и живём мы вместе. После выхода моего первого альбома все люди, с которыми я находилась, были так не уверены в себе, они просто не могли справить с ситуацией. И когда я пытаюсь объяснить это своим друзьям, они не всегда меня понимают, потому что они всегда встречаются с людьми нашего возраста, но Саймон уже состоялся как человек, и я до сих пор становлюсь тем, кем хочу быть. Он уверен в себе. Он идеален».
Перевод специально для группы Adele
«Когда Адель поёт, вы слышите что её голос чист, а её язык честен. Она пишет песни, которые пробирают глубоко в душу и раскрывает всю боль и ранимость своим мощным голосом. Она занимается тем, чем уже не занимаются другие артисты - она подходит к делу так, как это делали в 70-х» — Бейонсе.
«Я клянусь богом, я смеялась над каждым важным событием моей карьеры. Я громко хохотала, потому это было чертовски смешно. В какой-то момент режиссёр «Шоу Трумана» должен подойти и сказать, что это сиквел» — Адель.
Черный порш подъезжает к парадной моего отеля. Адель за рулём, никого с ней нет. Когда мы заходим, она говорит мне, как любит ездить самостоятельно - ну, исключая секьюрити, которые сидят в машине около нас. Мы на пути в Staples Center на второе из восьми солд-аут шоу, это уже 43-ий город в её туре. На ней надеты белая х/б рубашка, черные леггинсы и бежевые балетки. Браслет от «Van Cleef & Arpels» с цветными камешками на правой руке. Волосы прибраны в неряшливый пучок, её большие зеленые глаза спрятаны за солнцезащитными очками, макияжа на ней нет, она красива и без него. Адель очень общительна и легка на подъем, мы немедля начинаем говорить о Лос-Анджелесе. Она недавно приобрела дом в Беверли Хиллз, потому что она проводит очень много времени, записывая песни здесь, и она устала арендовывать дома, которые не приспособлены для детей, недостаточно защищены от папарацци или со сломанным бассейном. Это пустая трата денег. На прошлом концерте она выразила свою любовь к супермаркету «Bristol Farms». Она говорила об ароматном сыре («Я его съела полностью»), а затем мы плавно перешли к теме ухода за собой. Она показала мне свои длинные накладные ногти, которые, как она говорит, отрываются сразу после тура. Она ждала неделями, чтобы выщипать брови, потому что единственная девушка, которой она позволяет их щипать, живёт в Лос-Анджелесе. Она рассказывает о том, как спустя месяц она всё-таки побрила свои ноги, потому что она думала, что люди на первых рядах могут заметить их, когда Адель будет подниматься по лестнице на сцену. Я спросила, замечает ли Саймон Конекки (её бойфренд, с которым они вместе уже 5 лет, и отец её сына Анджело) её небритые ноги, на что последовал ответ: «У него нет выбора. Ни один мужчина не будет указывать мне брить сраные ноги. Брей свои сам!»
Мы сидим в машине уже около десяти минут, когда она начинает говорить о радостях и горестях материнской жизни. Я бы сказала, что это довольно смело, родить ребёнка посреди такой успешной карьеры. «Вообще-то, я думаю, родить ребёнка - это не есть смелость; я и все мои друзья чувствовали давление по поводу того, что нужно родить, потому что все взрослые рожают. Я люблю своего сына больше, чем что-либо, но в повседневной жизни, если у меня есть пара свободных минут, я мечтаю о том, чтобы делать то, что я, блять, захочу и когда захочу. Каждый день я думаю об этом». Я спрашиваю, хочет ли Адель ещё детей. Она отвечает, что вряд ли. Затем я говорю ей, что женщины часто хотят родить для своего первого ребёнка сестрёнку или братика, но у Саймона уже есть дочь от первого брака, которая также является частью жизни Адель, так что, в принципе, у Анджело уже есть сестра. «Совершенно точно, она мой «бесплатный выход из тюрьмы» [В игре «Монополия» есть карточка, позволяющая бесплатно покинуть тюрьму, Адель подразумевает то, что ей не придется рожать самой, ведь по сути у Анджело уже есть сестра — прим. ред]. Мне страшно. У меня была послеродовая депрессия, когда я родила Анджело, и это пугает меня». Принимала ли она антидепрессанты? «Нет, нет, нет, нет. Я не говорила об этом никому. Я была вынуждена.... Мой парень говорил, что я должна говорить с женщинами, которые уже рожали, но я ответила ему: «Иди в задницу, я не буду слоняться рядом с этими овуляшками. А затем, сама того не понимая, я стала стремиться по направлению к ним, потому что я поняла, что они более терпеливые. Бывает, говоришь с кем-то о чем-то, а сам даже и не слушаешь, потому что чертовски устал».
«Мои друзья, у кого нет детей, начинают раздражаться, когда мы вместе. В то время как с друзьями, у которых есть дети, я могу разговаривать абсолютно на любую тему, и мы не будем осуждать друг друга. Однажды я сказала подруге: «Меня всё заебало», она заплакала и сказала: «Меня тоже». И всё. Это помогло. Мои познания в послеродовом периоде, или постнатальном, как мы говорим в Англии, — это то, что ты не хочешь быть со своим ребёнком; ты беспокоишься за то, что можешь ему навредить; ты волнуешься, что можешь что-то делать неправильно. Я обожала и обожаю своего ребёнка. Я чувствовала, что не отвечаю требованиям; мне казалось, что я сделала худший выбор своей жизни... Это может проявляться в разных формах. Как я уже сказала: «Я уделяю себе один вечер недели, чтобы делать всё, что моей душе вздумается, но, блять, без ребёнка. Мой друг спрашивает, неужели я не корю себя за это, я отвечаю: «Корю, но не так сильно, если бы я не сделала этого». Четверо из моих друзей делают так же, но все стесняются говорить об этом; они думают, что все решат, что они плохие родители, но это не так. Это делает тебя лучше, если ты уделяешь себе время. Мне нравится гастролировать, но иногда я чувствую вину, потому что устроила такой большой тур, а мой сын всегда со мной, иногда я не могу уложить его спать. Я никогда не виню себя, когда я не работаю. Ты постоянно пытаешься компенсировать некоторые вещи. Я не против, потому что моя любовь к нему настолько сильна.... Мне не важно, если я больше не смогу что-то сделать для себя». А пока она может, конечно, не без помощи няни, она определенно не та звезда, что бросает своих детей на руки сиделок сразу же после того, как сфотографируются вместе на ненастоящей игровой площадке.
Когда мы проходим за сцену арены Staples Center, она – обладательница 10 Грэмми – говорит, что её охватывает ностальгия, потому что в этом помещении проходила церемония награждения. Мы заходим в её большую, личную гримёрку, и тут я понимаю, что она выше, чем я представляла – она говорит, что её рост 5′ 9″ (175 см). Она снимает обувь и босиком идет по ковру. В комнате есть белый тюль, большие диваны и ТВ-экран на стене. В одной части комнаты всё для малыша – игрушечный мотоцикл, кухонька с маленькими кастрюлями и сковородками, чашечками и блюдцами, игры, Крайола и книги. Освещают комнату свечи Rose и Baies, а в другом углу комнаты целый стол с косметикой. Адель говорит, что у нас есть более 20 минут на разговоры, а затем ей нужно 10 минут для саунд-чека, 10 минут на разогрев, а потом у нас еще останется время поболтать, пока ей делают макияж. Я спрашиваю, всегда ли она такая организованная. Она отмечает, что она всегда всё контролирует и находится «в своей шкуре». «Я, наверное, так воспитана. Я родилась в большой семье, где полно женщин, на плечах которых лежало всё». (Позже её менеджер Джонатан Дикинс – человек, которому она полностью доверяет, помимо Саймона – скажет: «Я встретил её, когда она жила над магазином рядом с автозаправкой, и, когда она заходила в комнату, ей было насрать, говорит она с уборщиком или главой звукозаписывающей компании. Вот такой она была в 18, а сейчас ей 28: совершенно невозмутимая и независимая женщина»). Адель говорит, что весь её мир вращается вокруг сына, поэтому всё остальное на втором плане.
Мы садимся на диван, и я спрашиваю, по-прежнему ли она боится сцены. «В другом смысле. Я нервничаю, но до рвоты дело не доходит, и я теперь не избегаю сцены». Она говорит, что ей не обязательно гастролировать, она не понимает, почему люди так отчаянно рвутся в тур. «Я по-прежнему буду записывать песни, но я бы предпочла больше не слышать шум аплодисментов. В турне я просто хочу увидеть тех, кто меня поддерживает. Мне не важны деньги. Я британка, а у нас нет такого, что мы всё время думаем о деньгах. Я не из богатой семьи, это не так важно для меня. Конечно, в этом есть и хорошее, и сейчас я живу гораздо лучше, чем я росла. Это было моей целью жизни, когда мне было 7 лет: «Я не буду здесь жить». Мне было пофиг, как я этого добьюсь, где я буду жить, но я знала, что там жить я не останусь. Мне нравится быть знаменитой благодаря моим песням, но я не люблю быть на публике. Мне нравится создавать музыку, делать шоу, и я должна была вернуться к своей работе – не из-за денег, а потому что я скучаю по этому. Есть большая разница между тем, что я делаю на работе, а что я делаю в реальной жизни. Не думаю, что нужно быть известным, чтобы пойти в продуктовый магазин или на детскую площадку». Она говорит также, что когда она получила свою первую славу, её родные люди продавали истории о её жизни, а друзья детства продавали совместные фотографии. «Я понимаю, что в этом замешаны деньги, но им бы следовало найти работу. Проблема в том, что ты не можешь говорить об обратной стороне славы, потому что у людей есть надежда, за которую они цепляются. Они хотят узнать, что такое слава, каково это быть идолом для кого-то, иметь возможность создавать и делать хорошие вещи. Деньги превращают людей во что-то странное, они буквально запуганы ими».
Её смех, который часто описывают как «гогот», я бы описала как хриплый всплеск признательности на что-либо сказанное ей или кем-либо. Как говорила Бейонсе: «С ней так легко общаться и даже просто находиться рядом с ней. Она чертовски смешная, а её возвращения всегда легендарны. Самая прекрасная вещь, это то, что она умеет расставлять приоритеты. Она добрая женщина и самый скромный человек, которого я когда-либо встречала».
В декабре 2013 года принц Чарльз наградил Адель Орденом Британской империи за Заслуги в музыке. Третий альбом «25», вышедший в 2015 году, провёл 10 недель на вершине чарта Соединённых Штатов; клип на первый сингл «Hello» просматривали около 1,6 миллионов раз в час в первые два дня после релиза. А недавно, по неподтверждённым данным, Адель перезаключила контракт с «Columbia» на беспрецедентную сумму в размере 130 миллионов долларов. По данным «Stringer», «за этот год было распродано 10 миллионов физических и цифровых копий альбома «25», что в два раза больше, чем у какого-либо артиста, выпустившего свой альбом в 2016 году». В 2013 году Адель выиграла «Оскар» за саундтрек «Skyfall» к фильму о Джеймсе Бонде. А концерт «Adele Live in New York City» был номинирован на «Emmy», и более того, впереди нас ожидает «Grammy», на котором, как ожидается, Адель также возьмёт несколько статуэток за альбом «25».
Джеймс Корден, друг Адель, и чей выпуск «Carpool Karaoke» с ней набрал более 130 миллионов просмотров, сказал: «Она величайшая звезда на планете, при условии, что она до сих пор с нами, в этом мире. Как исполнитель она представляет всех нас: сколько же чувств, которые мы испытываем, в её песнях… Она честна перед собой и полностью аутентична».
Мы обсуждаем концерты и то, как ей удаётся поддерживать интимную обстановку в арене. Она приглашает людей из зала на сцену, чтобы просто-напросто обняться. А вчера вечером на сцену поднялась драг-квин Дельта Ворк в образе Адель, которая без зазрения совести просто прорекламировала своё ближайшее выступление. У настоящей же Адель есть четыре, расшитых блёстками, идентичных концертных платья, и после концерта она быстро переодевается, садится в машину и уезжает домой с Саймоном. «Это прям как «America's Got Talent», — говорит певица.
Она также рассказывает, что готова просто взорваться, когда видит людей в зале, постоянно лазающих в своих телефонах (нельзя не упомянуть инцидент, произошедший в Вероне, Италии, когда одна из зрительниц снимала весь концерт на профессиональную камеру на штативе). «Люди, скорее, хотят иметь картинку, чтобы показать её другим, нежели действительно наслаждаться моментом. И это странно. Когда я только начинала выступать, где-то 10 лет назад, ни у кого не было телефонов! Я выходила на сцену к людям. Сейчас же я выхожу к 18 тысячам
телефонов. Огни от телефонов, конечно, красивые, но… Никто, на самом деле, не смотрит на мир, все постоянно смотрят в телефон. А этот Wi-Fi, увидишь, он просто взорвёт, блять, все наши внутренности! Это же на поверхности… Говорю тебе, все об этом узнают через лет 25».
Мы заказываем безалкогольные напитки. Адель говорит, что раньше была жуткой пьяницей, но после её операции на связках и рождения сына, она прекратила курить и может себе позволить только два бокала вина в неделю. «Тусовка с ребёнком — мучение. Просто представь, что маленький вредный трёхлетний пацан знает, что что-то происходит не так. Это просто ад». Она также рассказывает, что никогда не хотела попробовать наркотики, так как когда она была маленькой, кто-то из её дальних родственников умер от передоза героином, и эта новость её просто «отъебашила». «Я слишком боюсь пробовать какую-то наркоту. Раньше я любила пить, но после того, как стала более знаменитой, я постоянно просыпалась утром с вопросами «Кому и что я, блять, сказала прошлой ночью?» Я никогда не допивалась до уссыхи, но просто когда идёшь на вечеринку пьяным, ты обязательно с кем-то заговоришь».
«Сейчас я вижу со стороны, что больше никогда не напишу таких же хороших песен, как в «21». Но теперь я не такая снисходительная, как была раньше, и у меня больше нет времени на депрессию. На мне просто не было лица, когда я записывала тот альбом… И пьяный язык - самый честный. Я выпивала две бутылки вина, постоянно курила, затем записывала тексты песен и на следующее утро думала: «Ебать, да это ж неплохо». Затем я подбирала мелодию. Но с тех пор, как родился малыш, я не могу быть такой легкомысленной, какой была. Сейчас я боюсь многих вещей, так как не хочу умирать. Я хочу окружать своего ребёнка. Я осторожна, как никогда. Я стараюсь избегать всех опасностей, например, хождения по обочине. Я лучше пройдусь по травке или лужайке, чем по тротуару, а то вдруг машина врежется в меня… Также я теперь не так часто гуляю, как раньше. Я хожу только на очень цивильные ужины, и, когда надо будет, пойду работать, но на ёбанную красную дорожку вам придётся затаскивать меня силком!»
Она рассказывает, что рассматривает себя больше как "плакальщицу", нежели как певицу, ведь те исполнители, которых она любит – невероятны, находятся на "следующем уровне". Это такие певицы как Этта Джеймс и Элла Фицджеральд: именно они оказали наибольшее влияние на Адель в раннем возрасте. Она также обожает Бейонсе, которая с 11-летнего возраста является константой в её жизни после прослушивания песни «No, No, No». «Она мой Майкл Джексон», — говорит Адель.
Другие две женщины, которых она уважает, — это Стиви Никс («Не могу найти слов, чтобы выразить мою любовь к ней») и Бетт Мидлер. О Бетт Адель отзывается так: «Я однозначно люблю её уже на протяжении многих лет: люблю её чувство юмора, но, блять, какая же великолепная певица! Когда я смотрела её шоу, я чувствовала себя так, будто смотрю на последнюю легенду. Никто так больше не выступает».
Обе артистки также выражают своё почтение Адель. Стиви Никс сказала: «Адель сейчас главная. Очень приятно смотреть на её успех. Песня «When We Were Young» заставляет меня рыдать. Думаю, она способна на всё. И я думаю, что она всё сумеет». А Бетт, посетившая одно из шоу в Stapples, сказала: «Голос Адель так прекрасен, такой гибкий, она способна на всё с ним. Главное в ней то, что она всегда ударяет в твоё самое живое место. Она крайне уморительна, а её концерты являются самым настоящим фурором. Не просто из-за отличной музыки и всей музыкальности, но и из-за её связи со зрителям, способности рассмешить их и в то же время заставить плакать».
Я спрашиваю, почему во время её разговоров на концертах, она относится к своим песням, как к чему-то печальному, когда, на самом деле, они очень рефлекторные, наставляющие на размышления. Она отвечает, что: «Музыка, к которой я всегда была привязана, грустная. Я всегда была довольно меланхоличной. Очевидно, в жизни я не такая, как в песнях, но у меня есть своя тёмная сторона. Я легко поддаюсь депрессии. Я могу войти и выйти из неё очень легко. Это началось, когда умер мой дедушка, мне тогда было примерно 10 лет. Никогда суицидальных мыслей у меня не было, но я много раз проходила терапию. Но, – отмечает Адель, – Я себя никогда так не чувствовала с тех пор, как родился мой сын, и я избавилась от послеродовой депрессии».
Но что насчёт тех старых парней, которые и являлись главными субъектами её ранних песен? «Существует причина, по которой я когда-то их любила… И в то же время ненавидела. Но теперь я взрослая, я мать, и я не такая стервозная. Они были интересными людьми, и хотя мы не являемся друзьями и редко видимся, я как-то встречалась с ними, и всё было в порядке».
Я спрашиваю, почему она так поздно воспользовалась стриминговыми сервисами, на что Адель ответила: «Я хотела кое-что доказать. Все утверждали, что за стримингом стоит будущее. Ну, если стриминг и является нашим будущим, мы пока не находимся в этом самом ебучем будущем. Просто я хотела доказать, что если людям понравится работа, то они пойдут и купят её. Это они и сделали!». Она также рассказала, что в долгосрочной перспективе она пока не собирается устраивать такой масштабный тур, однако, возможно, когда-нибудь она даст 20 концертов подряд в одном месте, таком как Лас-Вегас, например. И она очень хотела бы выступить на Бродвее, особенно исполнить партию Мамы Розы в «Цыганах». Но только тогда, когда ей исполнится 50 лет.
Пока мы собираемся уходить, Адель замечает: «Хочу исполнять эти песни, когда мне будет сранных 70 лет. Хочу иметь запоминающуюся песню… Хотя, я уже написала четыре или пять песен, в которых люди нашли отдушину. Поэтому я и пишу музыку». Но в то же время она добавляет: «Все отношения для меня намного важнее, чем какие-либо туры. Если бы мои отношения с Саймоном или Анджело начали рушиться, я бы отменила тур. Моя жизнь мне намного дороже того, чем я занимаюсь, потому что как я, блять, могу написать песню, если у меня жизни не будет? Если я не буду жить, тогда в любом случае «game будет over».
подготовили Алина Самяткина и Павел Николаев
