ГЛАВА ВОСЕМЬ
НЕ СПИТЕ БОЛЬШЕ!
ГРЭМ в роли Макбета:Я словно слышал крик: "Не спите больше!
Макхьюэн зарезал сон!" — невинный сон,
Сон, распускающий клубок заботы,
Купель трудов, смерть каждодневной жизни,
Бальзам увечных душ, на пире жизни
Сытнейшее из блюд...
Макбет: Акт Второй, Сцена Вторая
(Перевод М. Лозинского)*
Больше смахивающий на Тедди Мактавиша, чем на «Беара» Гриллса, Грэм медленно выползает из своей палатки на утренний свет Глен-Этива. Мокрый от росы, он сломлен и одинок.
Пока не появлюсь я. Сигналя небрутальным звуком клаксона на фургоне безнадёги.
– Доброе утро, Грэм! – громко приветствую я, припарковывая железного зверя рядом с остальной группой. Пора собираться и отправляться в путь, впереди у нас долгий, насыщенный событиями день.
Грэм: Ну
ты и ублюдок!
Сэм: Я принес тебе завтрак...
Грэм: Ненавижу тебя.
Сэм: Вот пакет с вкусняшками из бара. И твой латте.
Он потягивает его, не сводя с меня глаз, на лице у него нет даже тени невольной улыбки. Команда разбирает палатку и упаковывает камень-питомца Грэма. Все думают, что он назвал меня ублюдком, потому что я не остался ночевать здесь; тем не менее, я предложил нам обоим спать в фургоне, но Грэм отказался, сказал, что он ему не подойдет. Я имею в виду, что он высокий, но он не Гэндальф. Я хотел спать под открытым небом, но
не получилось, болтал о всякой чепухе с Лакруа (да, он остался еще на одну ночь), и из-за этого все вокруг плыло немного как в тумане.
МакТавиш жадно открывает пакет с завтраком, словно провел на дикой природе не семь часов, а сорок дней. – В этой палатке просто ужасно. Никогда больше.
Он уплетает за обе щеки круассаны с джемом. – Какие еще фокусы ты припрятал? Я серьезно, говори, - он стряхивает крошки с ухоженной бороды.
Сэм: Никаких.
Грэм: Говори.
Сэм: Небольшая прогулка на каяках.
Грэм: Нет.
Сэм: Это совершенно безопасно.
Грэм: Я уже говорил тебе – вдвоем в лодке с тобой, забудь об этом. Дальше…
Сэм: Езда на мотоцикле с коляской.
Грэм: Кто поведет?
Сэм: Я.
Грэм: Через мой труп. (пауза) Что еще?
Сэм: Ничего.
Грэм: Сэм? Что сегодня?
Сэм: Велосипедная прогулка.
Грэм: Окей, велосипедная прогулка, но на
каких велосипедах?
Сэм: Обычных? (пауза) Они прикреплены к багажнику фургона – пойдем покажу.
Грэм: И никаких сюрпризов?
Сэм: Совершенно никаких.
Он забавный, когда злится. Он смотрит на меня со всей возможной угрозой, какую только может изобразить, как бородатая леди Макбет...что вполне уместно, потому что именно с ней мы и собираемся встретиться сегодня утром. Ну, почти... у нас назначена встреча с Анжеликой, вдовствующей графиней Кавдор, которая также является Танессой Кавдор. Я не шучу.
1-я Ведьма
Будь здрав, Макбет, будь здрав, Гламисский тан!
2-я Ведьма
Будь здрав, Макбет, будь здрав, Кавдорский тан!
3-я Ведьма
Будь здрав, Макбет, будь здрав, король в грядущем!
(Перевод М. Лозинского)
– Думаю, лучше не оставаться на ужин, - говорю я, забираясь на водительское сиденье фургона.
Грэм кивает. – Особенно если она скажет, что мы можем остановиться в покоях Дункана.
Мы вернулись на свои обычные места в «Фиате-какашке», или как там это называется, и направляемся в замок Кавдор, который я был бы рад увидеть своими глазами и не чувствовал себя при этом так, словно гигантская летучая мышь нагадила мне на голову.
Учитывая жестокое обращение Сэма со мной прошлой ночью, я начну день с небольшой мести – раскрою второе имя Сэма. Барабанная дробь...подождите...подождите... его второе имя...
Роланд. Да, как у крысы. Мое – Джеймс, как у «истинного короля». Видите, у меня на роду было написано сыграть якобита. Не знаю, кого можно сыграть с именем Роланд...хотя я представляю образ сидящего Сэма за музыкальной клавиатурой 8os «Roland». Может быть, биографический фильм о группе Дюран Дюран? Или о Джордже Майкле. Я вижу его ждут великие роли. Роланд не самое худшее имя – Агриппа, Гавейн и Барри гораздо хуже, но по-итальянски оно звучит гораздо лучше – Орландо. Я имею в виду, что на итальянском все звучит лучше, не так ли?
[Сэм: Послушай! Роланд – французское имя, Грэм. Я, по-видимому, на 27% француз. Роланд был легендарным героем войны, служивший при Карле Великом около 778 года нашей эры. Заруби это себе на носу, человек истории). [Грэм: Я пукаю в твою сторону].
Несмотря на недосып, мы перебрасываемся с моим похитителем веселыми шутками и много смеемся. Кажется, у меня развивается стокгольмский синдром. Знаете тот случай, когда заложники начинали получать истинное удовольствие от общения с террористами. И пока мы едем по еще одной узкой дороге, я даже начинаю забывать, что Сэм явно намеревался заставить меня как можно больше нервничать. В окружении скрежета шестеренок коробки передач, управления похожего на лодку транспорта и заговора GPS навигатора, чтобы заставить нас как можно чаще теряться, я на самом деле улыбаюсь. Сияю, как пациент психиатрической больницы с лоботомией.
Мы разговариваем о значении «шотландской пьесы» в нашей актерской жизни. В шестнадцать лет я написал две комедийные экранизации – «Макбет» и «Антоний и Клеопатра», которые поставил и сыграл в школе. В то время я был одержим Монти Пайтоном и каким-то образом получил копию сценария для фильма «Монти Пайтон и Святой Грааль». Кстати, замок Дун, где снимался Святой Грааль, стал замком Леох, резиденцией клана Маккензи в Чужестранке. Тогда я и не подозревал, что стану военным вождем того самого замка, в котором команда «Пайтона» разыгрывала легендарные сценки, такие как «Черный рыцарь» («Это всего лишь царапина») и «Оскорбляющий француз»:
Я пукаю в вашу сторону.
Твоя мать была хомячихой, а от отца пахло бузиной.
Меня вдохновило написание сценок по мотивам «Пайтона», и я начал писать сценарии вместе со своим лучшим другом Нилом Грэмом, школьником, у которого не было телевизора (
неслыханно!), но была и страсть к фотографии. Мы сидели и писали материал, а потом исполняли его в школе, но только потому, что не доверяли никому другому. Эти спектакли привели к тому, что школьный учитель драмы Дес Маргетсон постоянно просил меня принимать участие в школьном спектакле – от чего я неизменно отказывался. Потом, когда мне было семнадцать, он пришел ко мне и объяснил, что один из актеров в его постановке «
Соперники»
Шеридана внезапно заболел и не возьмусь ли я сыграть его роль? Имейте в виду, что до спектакля оставалось три дня. По сей день я понятия не имею, почему согласился. Я подозреваю, что это из-за девушки, на которую, как я думал, смогу произвести впечатление, или другой девушки в актерском составе, которая мне понравилась. Но я выучил эти реплики и вышел на сцену средней школы Франс-Хилл в Суррее в роли Боба Эйкра, простого деревенского увальня. Люди смеялись. А потом, в конце...они зааплодировали. Помню, я подумал «Ммм, это здорово», и самое смешное то, что для меня это было просто. Я не нервничал (ну, почти ), и я помнил все реплики. Как будто я оказался в том месте, где мне комфортно. В школе я был очень застенчивым, очень прилежным. Тем, кого в наши дни называют «ботаником», и вдруг я стал «крутым» и забавным, и оказался в центре внимания.
[Сэм: Что случилось, приятель?]
СЭМ
«Макбет» был первой пьесой в которой я участвовал. Я играл солдата в постановке Тома Макговерна в Лицейском театре в Эдинбурге в 1999 году. Помню, как однажды ночью, с похмелья, я бежал по сцене в кромешной тьме с группой закованных в доспехи воинов, по каменным ступеням, между двумя огромными вращающимися стенами (которыми управлял оформитель сцены, прятавшийся внутри фальшивого камня). Я врезался в одну из стен и отскочил в сторону Эрика Барлоу (актер, играющий Макдаффа, но в этой сцене исполнял роль шотландского воина, убегающего с поля боя.) Зажегся свет, и я оказался на сцене – заблудившийся солдат в чужой сцене.
В конце концов меня повысили до «оруженосца номер 2» в главной сцене спектакля, что в то время было похоже на выигрыш в театральной лотерее, потому что я благоговел перед Томом Макговерном и следил за его карьерой. Он был атлетически сложен, его владение языком было безупречным, а дикция – отчетливой.
Несколькими месяцами ранее, во время Эдинбургского фестиваля, я выпросил себе место рабочего сцены в театре Traverse, где Том играл в
«Сияющих душах».
[Грэм: Сталкер?] Я помогал устанавливать декорации на временной сцене (у них есть три места, которые все использовались и вращались почти ежечасно для многочисленных постановок во время фестиваля.) Отвлекшись на актеров и пытаясь подслушать их разговор, я отпустил какой-то настил, который сильно приложился по руке режиссера, и нанес глубокую рану, требующую наложения нескольких швов. В этот болезненный момент мы оба поняли, что установка декораций не для меня, и, быстро свернув со сцены налево, я оказался у гримерки Тома (гримерка, которая вскоре станет для меня привычной спустя примерно три года, когда я буду играть в спектакле
«Далекие острова» Дэвида Крейга, чей спектакль получит премию первого Эдинбургского фестиваля Fringe и принесет мне номинацию на премию Лоуренса Оливье). Том развалился в кресле, положив ноги на туалетный столик, и читал сценарий (или, может быть, ковырял в носу). Обращаясь к нему в зеркале (как призрачное отражение, предвещающее грядущее) я сказал ему, что я его большой поклонник и надеюсь когда-нибудь стать актером. Он был любезен и добр, поощряя меня набирать как можно больше опыта, что побудило меня через несколько месяцев присоединиться к молодежному театру Lyceum и оказаться с ним вместе на сцене в роли оруженосца.
И, наконец, я сидел за одним столом с ним, получив роль «шотландского лорда под номером 4» в Лицейском театре, когда появлялся призрак Банко и Том швырял в него свой бутафорский глиняный сосуд для питья. За столом лорды качали головами и бормотали что-то в недоумении по поводу странного поведения Макбета, в то же время тайком давая тому оценку.
Я бы с удовольствием поставил
«Макбета» с Грэмом. Из него вышла бы выдающаяся леди М.
ГРЭМ
Ну, если Фиона Шоу может изображать Ричарда II или Хелен Миррен – Просперо, то почему бы и нет? Я готов на все. Я сказал это, когда подписывал контракт с
«Чужестранкой» и с большим энтузиазмом ставил галочку напротив пункта о наготе. Однако мне так и не удалось снять свое облачение, что стало источником ужаса и сожаления.
Сэм: Я могу устроить так, чтобы ты разделся...
Грэм: Нет, потому что то, как это ты устроишь, или причиняет боль или для этого нужна ледяная вода, от которой мои яички сжимаются.
Сэм: Что... поможет тебе изображать леди М.
Кхм.
Грэм в роли Макбета:И в этом - счастье: оба уязвимы.
Возрадуйся: не кончит нетопырь
Кружить под сводами, и жесткий жук,
Взлетев на зов Гекаты, смутным гудом
Не отзвонит ко сну, как совершится
Неслыханное зло.
Я действительно хотел бы сыграть Макбета, но это была ситуация из разряда «всегда подружка невесты, никогда невеста». Я играл Макдаффа один раз, один раз Малкольма и Банко дважды, в том числе в фильме Джереми Фристона 1997 года, хитроумно названном «Макбет».
БанкоПредательство! - Беги, мой Флинс, беги!
Ты отомстишь. - О раб!
Пожалуй, моя любимая пьеса Шекспира – это своего рода боевик. Написанная специально для короля Якова I (Якова VI Шотландии), который только что взошел на трон, она во многих отношениях является окончательным заявлением о приеме на работу высокого класса. И это сработало, потому что вскоре после этого труппа Шекспира, носившая название «слуги лорда-камергера» была переименована в «слуги короля». Пьеса посвящена колдовству, одной из любимых тем малыша Джимми (он даже написал об этом книгу
«Демонология» в 1597 году, копия которой, разумеется, хранится у леди Кавдор. Совпадение? Думаю, что нет).
[Сэм: Просто хочу внести ясность, это не биография Мэтта Деймона.]
Пьеса оказывает ужасную медвежью услугу настоящему Макбету, который на самом деле был своего рода звездой в шотландской истории, а не амбициозным психом с властолюбивой женой, которая любила мыть руки.
[Сэм: Э-э, Макбет все-таки убил короля Дункана в реальной жизни. И отца Дункана!]
Мой первый опыт в театре был лучшим. Это было в 1989 году в репертуарном театре Данди. Я только что снялся в фильме «Эрик-Викинг» и вернулся в Шотландию, чтобы быть с женщиной, которую любил, - только для того, чтобы оказаться брошенным вскоре после того, как я приехал! В итоге я делил огромную трехкомнатную квартиру с...самим собой. И вместо того, чтобы начать новую, захватывающую главу с моей девушкой, я провел три месяца, чувствуя себя в целом довольно дерьмово.
Затем я получил место в репертуарном театре Данди. Для этого нужно было участвовать в целом сезоне (к сожалению, это теперь в прошлом – актеры в репертуаре, разучивают реплики и репетируют одну пьесу, вечером играют в другой пьесе. Тяжелый труд, но чертовски хорошее развлечение и отличная тренировочная площадка). Когда я проходил прослушивание, меня смотрели все три режиссера, и они не могли понять, почему я хотел играть в театре Данди после того, как снялся в большом кино. Я думаю, им было сложно это понять, но я просто очень любил свою профессию, любил играть! Я не хотел сидеть и ждать, когда зазвонит телефон, как многие актеры. Вот почему я сыграл около шестидесяти спектаклей, в то время как многие только четыре или пять. Я писал и исполнял свои собственные пьесы, организовал участие в фестивале Fringe, но это было мое первое «настоящее» выступление на сцене театра, и мне не терпелось играть.
СЭМ
Извини, что прерываю, но да, театр Данди был мечтой каждого молодого актера. Это по-прежнему один из немногих театров, в котором работала ансамблевая труппа, и вы могли видеть, как ваш любимый актер играет в нескольких постановках в течение сезона. Начиная от комедии и заканчивая новым произведением, в фарсе и пантомиме. Мне посчастливилось играть в
«Ромео и Джульетте» в этом театре. К сожалению, не Ромео (его я играл в театральной школе и думаю, что он предшествовал Макбету; вы можете увидеть некоторые ранние произведения Шекспира в образах, комедии и великой философской трагедии). Макбет выглядит более утонченным и опытным человеком, как будто Шекспир тоже вырос наравне со своими героями. Продолжай, Грэм!
ГРЭМ
Макбета сыграл замечательный шотландский актер Хилтон Макрей (он женат на Линдси Дункан). Он по-прежнему лучший Макбет, которого я когда-либо видел, а видел я немало. Хилтон – парень небольшого роста, жилистый и суетливый. Режиссеру пришла в голову вдохновляющая идея окружить его рослыми парнями во всех остальных главных ролях. Я – Банко, Кеннет Брайанс – Макдафф, Лиам Бреннан – Малкольм. Оба этих парня сделали блестящую карьеру в шотландском театре. Особенно мне запомнилась сцена с привидениями, где Макбета посещает призрак Банко. На заднюю часть декорации был натянут кусок «скрима» или ткани. Всякий раз, когда я появлялся в образе призрака, я прижимался лицом к ткани, растягивая и искажая ее. При изменении освещения это выглядело очень жутко. Как будто сама комната восставала против него. Ведьм играли местные дети. Это ужасно. С тех пор их часто изображали, но это был первый раз, когда я это видел. Проклятие Макбета настигло, когда один из детей трагически погиб под колесами автомобиля по дороге на спекталь.
Второй спектакль, где я играл Макдаффа, был поставлен тем же режиссером. Его взгляд на трагедию, казалось, изменился вместе с его образом жизни. Он привык разъезжать в старом фургоне «Фольксваген» с нарисованным спереди гигантским лицом Будды. Действие спектакля происходило в психиатрической больнице, где в качестве психотерапии нужно было «разыграть» пьесу. Удачная мысль, и с лучшим актерским составом она могла бы иметь успех. За исключением нашей горстки актеров, включая Лиама Бреннана снова в роли Макбета, это был удручающий опыт. Лиама так злила актриса, играющая леди Макбет, что он едва сдерживался, чтобы сцена банкета не превратилась в настоящую потасовку. В тот вечер Лиам сел в фургон, чтобы уехать домой и выпил там бутылку джина.
[Сэм: Я играл Малкольма в постановке Эдинбургского лицейского театра с Лиамом в главной роли. Он потрясающий и сильный актер, который никуда не ходит без своей кривой улыбки и экземпляра книги Дэвида Мамета «Правда и ложь: ересь и здравый смысл для актера» в кармане].Я работал с этим режиссером еще один раз, в
«Двенадцатой ночи», постановке, настолько раздираемой злобой и ненавистью, что Орсино фактически нокаутировал Фесте в кульминационной сцене примирения перед аудиторией в 400 человек. Актер стоял рядом со мной в кулисах, кланяясь и бормоча слова: «Осталось всего пятнадцать спектаклей!» - счастливые деньки!
Моим третьим воплощением
Макбета снова стала роль Банко. Это была киноверсия с Джейсоном Коннери в роли Макбета. Джейсон –замечательный парень, прекрасный актер и режиссер. В
«Макбете» с ним произошел второй неприятный случай, когда он забыл свои слова, который я когда-либо наблюдал (Билли Коннолли в
«Хоббите» побил его за это!). На это было тяжело смотреть, но в конце концов он справился. Хотя это был довольно хороший фильм. Я много узнал о том, как сниматься в кино. Режиссером был симпатичный парень по имени Боб Каррутерс. Боб сделал себе имя, снимая фильмы в Шотландии, используя «инвесторов» для финансирования их производства. Это было в 1994 году, и он заставил этих «инвесторов» вложить 1000 фунтов стерлингов, чтобы стать статистами в фильме. Взамен они получали признание и минимум экранного времени. Им даже приходилось приносить на съемки свой обед и одежду. Эти парни не могли расплатиться с ним достаточно быстро! Они выстраивались в очередь!
Именно здесь я впервые встретил Чарли Аллена и его банду. Тогда у него не было шлема штурмовика и мощного мотоцикла, но во всем остальном он остался таким же грозным. Все было поставлено Джереми, кроме сцен с ведьмами. Хильдегарда Нил была одной из ведьм, так что эти сцены были поставлены этой колоссальной легендой, Брайаном Блессидом.
Я работал с ним три раза. Он не пьет, но не способен произнести фразу без ругани. Он только что вернулся с восхождения на Эверест (в шестьдесят лет!), без кислорода, одетый в ту же одежду, что носил Джордж Мэллори в 1920 - х годах (в основном подкованные сапоги и твидовый костюм,-он явно использовал того же художника по костюмам, что и мы в
Кланленд). Он руководил нами в сцене, когда вдруг начал смотреть вдаль, бормоча: «Хммм, а-а-а-а, о-о-о-о» после нескольких мгновений этого настораживающего поведения его внимание вернулось к скоплению потрясенных актеров перед ним: «Ах, прощу прощения. На минуту я снова оказался на горе. Эта высота, знаете ли, сгущает кровь. У меня бывают видения».
Все мои впечатления от знакомства с Брайаном были схожи. Я редко от чего так смеялся, как от историй, которыми он меня потчевал. Смеялся настолько сильно, что едва не обмочился (похоже на то, что пережил с Рыжей башкой, но по другим причинам). Однажды Брайан послал одного особо надоедливого исполнителя «любительской драматургии», который был его дублером. Он приставал к Брайану в течении пятнадцати минут в пять утра, пока их гримировали. Наконец его терпение лопнуло, и Брайан спокойно произнес: «Ты замечательный человек, Джон, но ты родился мудаком и умрешь мудаком. А теперь иди нах». Как я уже сказал, легенда. Немедленно прочитайте его автобиографию под замечательным названием
«Кромешный ад».
Сэм: То, что я вижу перед собой – это замок Кавдор?
Грэм: Действительно. И довольно красивый, но есть ли у него подъемный мост?
https://www.instagra.../p/B2e8S-9gyap/
Подъёмные мосты всегда напоминают такие фильмы, как
«Робин Гуд» (разные вариации),
«Военачальник» (отличный фильм Чарлтона Хестона, если вы его еще не видели) и
«Железный рыцарь» (тоже очень хороший). Неудача всегда подстерегает по другую сторону подъемного моста, и я чувствовал, что и этот раз не станет исключением.
Мы добираемся до входа на территорию замка Кавдор, где Сэм останавливается. Когда закладывали каменные ворота в пятнадцатом веке, я не думаю, что Тан Кавдорский учитывал, что через него будет проходить Фиат – Задница. Я ясно вижу, что он ни за что не пройдет в проем длиной 100 ярдов. Он в лучшем случае достаточно просторен для пары лошадей, идущих в ряд.
Грэм: Мы ни за что не пройдем через эти ворота.
Сэм: Ерунда, полно места.
Грэм: Нет, правда. Не сможем.
Сэм: Перестань брюзжать как старуха.
Мы ускоряемся к въезду. Сэм неизменно реагирует на любые мои сомнения в разумности того или иного действия, сравнивая меня с пожилой женщиной. Сам продолжает улыбаться, уверенный,что в последний момент мы уменьшимся. А потом он таранит опоры в нескольких дюймах от каменных ворот. Наконец-то до клеток его мозга доходит осознание законов физики.
Сэм: А что, если мы уберем зеркала заднего вида?
Грэм: А что, если я просто взорву ворота? Или, может быть, фургон?
Он перестает смеяться.
Сэм: Не думаю, что мне следует сдавать назад.
Это первые слова, что он произнес, и с которыми я полностью согласен. Сдавать назад было бы безумием. Фиат- толстая кишка не справится с этим в обратном направлении. Поэтому вместо этого мы сидим и смотрим на ворота, как будто от наших взглядов они расширятся. «Где вы?» – трещит по рации голос исполнительного продюсера Мишель.
Сэм: Мм, мы не можем проехать.
Я обхватываю голову руками. Усталость и раздражение переполняют меня. Ни с одной из моих дочерей, семилетней Хоуп и тринадцатилетней Хонор, не было таких трудностей, а они испытывали меня достаточно на прочность. Это уже стало входить в привычку, я наслаждался прелестями тихого вечера за стаканчиком виски в отеле, прежде чем меня бесцеремонно высадили в сельской местности, чтобы заставить спать в палатке среди горного вереска. Почему я позволяю так обращаться с собой? У Сэма, как обычно, нет никаких признаков похмелья. На мгновение я задаюсь вопросом, является ли он живым человеком (я смотрел Мир дикого Запада). Никто не может выпить столько, сколько он без видимых последствий. Даже мешков под глазами нет. Но зато у него есть волшебный грим Венди. Держу пари (надеюсь), что впервые он выглядел так, когда он напился на Эйлин Мунд. Это все тональный крем и шпатлевка марки «Полифилла»…
Внезапно я замечаю табличку, торчащую из земли прямо перед нами. Прямо перед нашими собственными глазами.
МАРАФОН, ЗАМОК КАВДОР, 14 СЕНТЯБРЯ 2019 ГОДА
Грэм: Какое сегодня число, Сэм?
Сэм: Я застрял в воротах, а тебя интересует, какое сегодня число...
Я указываю на табличку, когда трое мужчин в жилетах с номерами и очень коротких шортах буквально протискиваются мимо нас в ворота.
Я никогда не бегал марафон, оправдываясь тем, что первый марафонец, прибежавший с одноименной битвы в 490 году до нашей эры, чтобы принести весть о победе, упал замертво сразу же по прибытии. Сэм, конечно, пробежал много марафонов. Он, вероятно, будет бежать один из них, когда вы будете читать эту книгу. Или, может быть, взбираться на Монро с бутылкой Сассенаха, на случай, если он сможет впарить ее кому-нибудь на вершине горы.
Сэм говорит «марафон». Я говорю «латте». И Совиньон Блан, и удобные тапочки...
Но даже будучи неискушенным в мире бега на смешные дистанции, я полностью осознаю, что марафонцы не обрадуются кретинам на фургоне, блокирующих их маршрут. Я представляю себе, как они уже пробежали несколько миль, набирают темп, не желая слишком торопиться, когда, о чудо, какая-то пара задниц припарковала свой фургон у единственного въезда на территорию замка. Мы не можем сдвинуться ни вперед, ни назад, оставаясь в стазисе, пока Сэм ободряюще машет бегунам, на лицах которых застыли выражения от тихого недоверия до неприкрытой ярости.
Я не переставал удивляться, как много людей занимаются подобным самоистязанием. А теперь я целиком и полностью за физические нагрузки. Мне нравятся походы, езда на велосипеде (на современном велосипеде), тренажерный зал (что-то вроде), но таких марафонцев буквально сотни.
[Сэм: Это называется «заниматься», Грэм, ты должен потеть.] Одни выглядят достаточно подтянутыми, гибкими и не прилагающими больших усилий, пока они бегут впереди нас; другие же выглядят так, как будто они на грани обширного инфаркта.
И вся их тяжелая работа вызывает у меня сильный голод. Я разворачиваю шоколадку, откусываю кусочек и смотрю в окно как раз в тот момент, когда два бегуна показывают мне неприличный жест. Это невыносимо, но я слишком устал, страдаю похмельем и изнемогаю, чтобы переживать из-за этого.
Интересно, был ли приезд короля Дункана таким же?
СЭМ
Бах! Фургон подпрыгивает на бордюрном камне. Мерлин, звукооператор, взлетает в воздух, каким-то образом не теряя контроль над своим пушистым микрофоном. Я слишком резко свернул за угол, и мы на долю секунды оказались на трех колесах. Я странно надеюсь, что МакТи не заметил, но, конечно, он заметил. Он ухмыляется мне, и это нервирует больше, чем когда он закатывает глаза или хихикает, сжимая в руках сумочку. Да, он опять за свое. Улыбается в сторону. Все в порядке, Грэм? Он сегодня немного с прибабахом.
А когда он не гримасничает как укурок, Грэм всю дорогу декламирует произведения Шекспира. И я имею в виду всю дорогу. Я отчаянно хотел справить нужду с тех пор, как мы отправились в путь, но мы опаздываем и нигде не останавливаемся. Если он опять скажет «Что вижу я перед собой? Кинжал», я прыгну на заднее сиденье рядом с Мерлином и распечатаю неприкосновенный запас «дневного виски».
Благодаря указаниям (опять Грэм), которые привели нас по узкой дороге к драматическому замку Кавдор. Кроме того, похоже, что мы находимся на пути участников забега, хотя я не сообщаю об этом Грэму. Мы лавируем мимо различных бегунов всех форм и размеров по частной дороге. Когда мы приближаемся к воротам в стенах замка, я понимаю (слишком поздно), что фургон не проедет. Грэм хлопает крыльями, как попугай, когда я вклиниваю фургон в стены замка, блокируя единственный вход, а бегуны догоняют нас. Я смотрю в зеркало заднего вида: бегуны уже догоняют нас, столпившись сзади, по одному протискиваясь мимо фургона. Те, кому это удается, выглядят всерьез разозленными.
В потоке наметился перерыв, поэтому я включаю заднюю передачу и начинаю потихоньку выезжать обратно. Хруст шестеренок коробки передач, двигатель глохнет, и теперь я в еще худшем положении, чем был до этого. Вспотевшие спортсмены кричат нам через открытые окна: «Чертовы идиоты!» и «Отлично рассчитали время, ребята!».
Я хочу, чтобы земля поглотила меня и попытался скользнуть под руль, подальше от разъяренной орды. Да, мы и есть «те парни». Вождение огромного автофургона нарушает привычный ход каждого дня самым нелепым образом. И в довершение всего мы с ног до головы одеты в твидовые костюмы. Мы придурки в твидовых костюмах, а не лихие и утонченные джентельмены, как мы думали.
Мне хочется крикнуть: «Я один из вас!» – потому что бег – моя страсть. Я бежал марафоны в Париже, Лос-Анджелесе, Эдинбурге, Стерлинге и надеюсь пробежать марафон в Нью-Йорке в ноябре 2020 года. Скрестим пальцы.
Париж (не Хилтон) был моим первым городом участия в марафоне. Это было так волнующе и нервно. Двенадцать недель подготовки, загрузка углеводами накануне, поедание всего французского хлеба, пасты и круассанов. После него я отпраздновал это событие (в одиночку) шикарной едой, бутылкой красного вина, бифштексом и еще большим количеством хлеба. Мне нравится совершать эти забеги самостоятельно. Я наслаждаюсь личным вызовом, но также и отдыхом, когда ты остаешься один. Бег – отличный способ расслабиться, зарядиться энергией и решить проблемы. Ритм и темп дают возможность для самоанализа. А поддержка на марафонах так поднимает настроение, что целый день чувствуешь себя настоящим спортсменом. Мой личный лучший результат - три часа одиннадцать минут на марафоне в Эдинбурге. Я пробежал полумарафон в Лондоне за один час двадцать четыре минуты.
Бег – это отличный способ исследовать города и окрестности; нет ничего лучше, чем увидеть достопримечательности Парижа, когда вы бежите по Елисейским полям, мимо Собора Парижской Богоматери и завершаете забег у Эйфелевой башни. В 2014 году, играя Бэтмена в огромном шоу, основанном на книге комиксов DC и Universal live stadium production (с применением страховочных тросов, элементов боевых сцен, акробатики и пиротехники), я бросил вызов актерам пробежать 5 км каждый день в течение месяца. Мы бегали в каждом городе: в Берлине, Франкфурте, Праге, Кельне, а на Рождество вместе бежали вдоль Сены в Париже.
После Бэтмена, несмотря на три месяца прослушиваний в кино и на телевидении в Лос-Анджелесе, я вернулся в Великобританию без гроша в кармане. Мне было тридцать четыре, и я был вынужден подписать контракт, чтобы заплатить за квартиру. Две недели спустя я не мог смириться с происходящим – Центр занятости не рассматривал актерство как законную профессию, поэтому я сдался и попытался найти постоянную работу бармена. На протяжении многих лет я выполнял множество работ, чтобы прокормить себя: доставлял бутерброды на велосипеде, продавал парфюмерию в «Харродс», составлял контракты для врачей психиатрической службы в НСЗ и выполнял различные другие работы в барах и ресторанах по всему Лондону. Переехав туда после театральной школы, я почти двенадцать лет работал «актером на сдельной оплате», и это были настоящие американские горки, некоторые годы с большим успехом, а другие-только с парой проектов, чтобы добавить в мое портфолио. Я только что вернулся из США, проведя там еще один пилотный сезон (напряженный период весной, когда американские сети заказывали большое количество пилотных телешоу). Я проходил пробы в ряд шоу и фильмов (
«Агенты Щита», «Трон», «Король Артур», «Красавица и Чудовище», «Аквамен», список упущенных возможностей можно продолжать!), которые потенциально могли бы изменить мою жизнь, и я уже подписывал контракты - тратил деньги и жил славой - в своем воображении! Однако я снова оказался без денег, в депрессии и поэтому вернулся в Великобританию. Я действительно начал сомневаться, насколько я смогу продолжать в том же духе без реальных долгосрочных возможностей в поле зрения. В прошлом у меня были проблемы с Налоговым управлением, и я даже видел приставов у своей входной двери. Несколько кредитов и кредитных карточек тянули меня на дно, и я не видел выхода. Я думал, что дам себе еще год, чтобы посмотреть, изменится ли что-нибудь, а если нет, то я знал, что мне придется пойти на радикальные изменения в своей жизни.
А потом ни с того ни с сего мне предложили пройти кинопробу для
«Чужестранки» – нового американского телешоу, – и остальное вы знаете.
«Чужестранка» дала мне финансовую стабильность и подарила несколько удивительных возможностей, за которые я чрезвычайно благодарен. Чаще всего речь идет о том, чтобы нужно перетерпеть, чтобы достичь цели, и чем это труднее становится, тем ближе к ней вы находитесь - точно так же, и с марафонами. Вы должны продолжать идти вперед.
В 2015 году я основал свой фонд My Peak Challange, чтобы помочь людям побудить себя достигать целей и стать здоровее и счастливее, собирая деньги на благотворительность. Участники имеют доступ к целому ряду тренировок, сеансов йоги, планов питания и форума пикеров, где люди делятся своими успехами и неудачами. Существует целое сообщество в восьмидесяти трех странах, 12 000 членов которого собрали более 5 миллионов долларов на благотворительность. Мы поддерживаем благотворительные организации Blood Cancer UK (полностью финансируя несколько исследовательских проектов), Marie Curie, Фонд осведомленности о раке яичек (Testicular Cancer awareness) и Фонд защиты окружающей среды.
Изначально я хотел поделиться своими тренировками и тем, как я включаю их в повседневную жизнь – мне нужно поддерживать высокий уровень физической подготовки и здорового питания (виски является исключением) на шоу, потому что Джейми – мускулистый горский воин, и я по контракту обязан проводить довольно много времени полуголым! Часть моих тренировок – бег, и у меня есть тренер, который проверяет меня каждую неделю и разрабатывает план тренировок. По воскресеньям мне нравится пробегать от десяти до двадцати миль, в зависимости от того, на каком этапе я тренируюсь. Я много раз бегал из Глазго по маршруту Западный горный путь (West Highland Way). Он проходит вверх по холму Коник и мимо берегов озера Лох-Ломонд. Пробежать сверхмарафон по Западному горному пути, стомильную пробежку по холмам, остается лишь моей мечтой.
Я смотрю на Грэма, который ерзает на своем сиденье, одетый в твидовый костюм, незнакомые люди кричат на него и колотят по бокам фургона – он действительно ожившая мечта и я все сделал для этого. Интересно, стоит ли мне пригласить его на двухчасовую тренировку в другой день? Но Серый Пес-не бегун. Однако он очень подтянут. Он много ездит на велосипеде и ходит по холмам, но я не думаю, что у него хватит терпения бегать на длинные дистанции (и вы можете себе представить, сколько еды ему понадобится съесть, чтобы насытиться?). По правде говоря, я никогда не видел, чтобы он бегал. Он мог бы стать чужестраночным ответом Роджеру Муру, который, как известно, никогда не появлялся на экране. Он думал, что выглядит неуклюже, поэтому все пробежки в фильмах о Джеймсе Бонде выполнялись дублерами.
В первый год работы в «Чужестранке» я попросил оборудовать тренажерный зал в студии (мы получили небольшую комнату с весовой стойкой, и я купил еще кое-что). Время от времени его видели там, кряхтящего и обильно потеющего. Я предложил ему позаниматься с моим тренером. После одного сеанса он больше не появился, по-видимому, жалуясь, что упражнения были «опасными». Однако я видел, как он тренируется и занимается со своим тренером в Лос-Анджелесе. Высокая интенсивность и 100% отдача, Серый Пес готов отдать ему все (на очень короткое время).
Кто-то из бегунов кричит Грэму. - Мудила!
«Нееет, нееет, Божееее мой», вопит он. Я машу рукой бегунам, надеясь, что ободрение заставит их простить нас. – Удачи! Простите! Я вяло подбадриваю его, пока последний из банды не прошаркал мимо. Потом включаю заднюю передачу и отчаянно пытаюсь уйти с дороги. Это немного похоже на сцену разворота в Остине Пауэрсе – разворот в 47 приемов.
https://vk.com/video...84094_456242920
Грэм шумно выдыхает, и его вжатая голова стала подниматься. Немного. «Этого еще не хватало!» - ворчит он.
– Боюсь, что да, - отвечаю я, все еще пытаясь вытащить чертов фургон из ворот. – Нам придется ехать на велосипедах. – выражение недоверия в его глазах великолепно. Мы бросаем фургон, теперь полностью застрявший у входа, снимаем наших двухколесных коней с с багажника фургона и прыгаем на них. – Давай наперегонки! - крикнул я, оставив его светлость пыхтеть, кипеть от злости и вообще злиться на весь мир.
ГРЭМ
– Лучше поезжайте на велосипедах, – говорит Мишель по рации. А, велосипеды. На таких велосипедах мог бы ездить викарий в крошечной деревушке в 1930-х годах. Голландская деревня без всяких пригорков. По причинам, хорошо известным Сэму, все наши виды транспорта (которых существует великое множество), по-видимому, выбраны из-за их полной непрактичности и общей степени изношенности.
Поэтому мы с Сэмом выбираемся из «Фиата» и снимаем велосипеды с багажника. Ну, это Сэм снял велосипеды. Я ободряюще улыбаюсь ему. Я не уверен, насколько вы сведущи в велосипедах. В наши дни они могут быть сделаны из углеродного волокна с тормозами как паутинка, даже с подвеской и определенно с коробкой передач – иногда целых двадцать одна передача просто для того, чтобы помочь вам преодолеть эти неудобные склоны. Вы даже можете купить электровелосипеды. Наши же велосипеды были сделаны из железа и слишком тяжелые. Если у них когда-то и были тормоза, то их безжалостно отрезали давным-давно, так что теперь они напоминали ржавую сельхозтехнику с колесами.
Мы протискиваемся с велосипедами в крошечную щель между кемпером и воротами, в то время как еще больше бегунов изо всех сил пытаются пройти.
Именно в этом месте мы впервые увидели склон. Ничего страшного, но когда вы собираетесь взобраться на то, что выглядит так, будто его построил Изамбард Кингдом Брюнель, любой склон кажется крутым. Особенно когда ты в твидовом костюме! Команда находится на вершине, и все, что им нужно, - это безупречный снимок нас, едущих на велосипеде вверх по холму.
Ждем перерыва в потоке запыхавшихся участников и по команде «Мотор!» срываемся с места. И Сэм, и я очень амбицициозны, поэтому мы идем на это. Хьюэн обгоняет меня. Я ненавижу его за это.
– Это было здорово. Давайте попробуем еще раз, - предложила Мишель.
Зачем?
Мы возвращаемся к воротам. Все больше и больше бегунов. Боже мой, сколько их там? Где они затерялись? Или бегают по кругу? Скорее всего, второй вариант. – Мотор! – Еще сильнее давлю на педали. Сэм снова обгоняет меня. – Это было хорошо. Определенно лучше. (По каким критериям, спросите вы.) Еще раз, пожалуйста.
Теперь я достаточно долго работаю в киноиндустрии, чтобы знать, что «еще раз» на самом деле означает «еще двадцать раз». Питер Джексон (режиссер «Хоббита») сказал бы это как раз перед тем, как нам нужно сделать еще тридцать дублей. Минимум.
Я чувствую, что у меня начинает сводить ноги.
Мы делаем это снова. Еще больше и больше бегунов. Мы пережидаем, а потом в третий раз взбираемся на холм. Я потею в своем твидовом костюме. К тому времени, как мы сделали еще пять дублей, мои бедра уже вопят от боли, и я выгляжу так, будто меня обрызгали из шланга. После последнего дубля я начинаю превращаться в компост...
Сэм в роли короля ДунканаПриятно расположен этот замок;
И самый воздух, ласковый и легкий,
Смягчает ваши чувства.
Макбет, Акт 1, Сцена 6
СЭМ
Вот что говорит Дункан Банко перед тем, как его жестоко убьют в постели. Прямо здесь. –
[Привет, это Грэм. На самом деле Дункан и Банко стояли перед замком Макбета в Инвернессе, а не в Кавдоре, который был построен в четырнадцатом веке, но вы поняли замысел.] [Спасибо, профессор МакТавиш].
Малиновый флаг яростно развевается на ветру высоко над зубчатыми стенами замка Кавдор. – Это что, китайский флаг? - Спрашивает Алекс Немец с еще более сильным немецким акцентом, чем обычно, возможно, из-за вчерашнего производственного совещания с виски. - Должно быть, это недавнее приобретение, не снимайте, - дает он указания он оператору.
Кроваво-красный, зловеще подумалось мне.
После быстрого обхода с целью сделать фотографии и отдыха, чтобы дать моему другу Тур-де-Йоркшир отдышаться, мы пересекаем подъемный мост в замок. Все еще нетвердо стоя на ногах и в легком бреду из-за недосыпа и многократных дублей на велогонке вверх по холму, я спотыкаюсь, когда Грэм шутливо подталкивает меня к краю подъемного моста. - Будь внимателен, - саркастически рявкает он, читая девиз Кэмпбелла из Кавдора (когда-то девиз клана Кальдеров), высеченный в камне над решеткой. Этог замок уже обладал сомнительная репутация; я буду настороже.
Старинная башня замка была построена в 1454 году Уильямом Колдером, 6-м Таном Колдера, вокруг легендарного падуба. Кэмпбеллы появились на сцене только в шестнадцатом веке, и именно тогда они добавили «из Кавдор» и похитили маленького ребенка (подробнее об этом позже...)
Погрузившись в атмосферу суеверий, мифов и сказок, мы должны встретиться с самой леди Кавдор, которая, по словам Шекспира, не является милой, заслуживающей доверия леди. Тем не менее, прежде чем мы умрем от смертельного удара ножом или отравленной чаши, мы обнаруживаем, что ждем ее появления в кафе во дворе, а Грэм чувствует запах латте с расстояния в сотню ярдов. Мы делаем заказ у стойки. – Хотите что-нибудь еще? - Поднимая глаза от дымящейся чашки кофе, я делаю двойной глоток. Длинные темные волосы, улыбающиеся глаза, вздымающаяся грудь. Это...? Этого не может быть. Мы почти в 200 милях от Гленко. Далила? Бред. Кинжал. Мои чувства играют со мной злую шутку. Но боюсь, что это не бедная, милая Далила, а ее мать, Гленн. Потому что всякий раз, когда там где появляется Далила, появляется и Гленн.
– Она подозрительно похожа на... – бормочет Грэм уголком рта, держа в руке большую овсяную булочку, уже наполовину съеденную. Крошки падают с его бороды, когда он смотрит на пышногрудую девушку-бариста. – Может быть, родственница? Ты же знаешь, какие они все в маленьких городках, - он отступает и садится на стул в дальнем углу. Я подмигиваю девушке и улыбаюсь своей лучшей улыбкой. - Дайте мне знать, если вам еще что-нибудь понадобится. Все, что угодно, - говорит она, отходя, чтобы наполнить подставку для тортов. Я делаю большой глоток «американо» и жду, когда кофеин заставит открыться мои глаза.
Внезапно пара больших рук обхватывает меня сзади за талию, и я разворачиваюсь, готовый отразить заигрывания безумного матриарха, каким-то образом умудряясь не пролить свой драгоценный кофе. Мерлин, звукорежиссер, прикрепляет к моей талии пояс с микрофоном. - Немного нервничаешь сегодня? - спрашивает он, продолжая рыться в районе моего заднего прохода. Возможно, это месть за то, что мы провели утро, закрывшись в туалете фургона, записывая наши бессвязные воспоминания и все шекспировские монологи Грэма. Не говоря уже о ухабистой дороге.
– Леди Кавдор сейчас примет вас, - объявляет Мишель, исчезая так же быстро, как и появляясь, словно прошла сквозь стену. Я делаю глубокий вдох, допиваю последний глоток кофе и начинаю подниматься по винтовой лестнице. Краем глаза я что-то замечаю. Далила? Я оборачиваюсь, но там никого нет. Позже я узнаю, что в замке Кавдор обитают два привидения: 1-го графа Кавдора и молодой леди в синем бархатном платье без рук. От одной мысли об этом меня бросает в дрожь.
Замечательная хозяйка замка, Леди Кавдор, указывает съемочной группе, какой бесценный антиквариат им совершенно не следует трогать. Она высокая, стильная и харизматичная; Грэм превращается в хихикающего школьника. Абсолютно в его вкусе, она начинает говорить, и мы оба подпадаем под ее чары.
ГРЭМ
Когда мы наконец пересекаем ров под гербом Кэмпбеллов из Кавдора, нас приветствует хозяйка дома. Не миссис Макбет, а вдовствующая графиня Кавдор, леди Анжелика, которая все время ждала, потому что мыла руки.
Она с совершенно чистыми руками – идеальная хозяйка, ее мужа, 6-ого графа / Тана, больше нет с нами, и я сопротивляюсь искушению спросить, был ли Макдафф причастен к его смерти. Она представительница богемы. Поистине красивая женщина. Я думаю, что и Сэм, и я, и все остальные члены команды (мужчины и женщины), влюбились в нее. Будучи вдовствующей графиней Кавдор, она, конечно же, связана с семейной враждой. В данном случае между ней и ее пасынком, 7-м графом Кавдором, разгорелся непрекращающийся спор по поводу завещания ее покойного мужа. Ее падчерица даже написала скандальную книгу о драме, которую леди Кавдор назвала «выдумкой». Я же говорил тебе,что с этим подъемным мостом связаны проблемы.
Нас ведут в одну из библиотек. Съемочная команда накрывает большой дубовый стол, и леди Кавдор наливает нам чай. На самом деле все выглядит до боли цивилизованно. Джон, наш гуру фотокомпозиции, спрашивает, нельзя ли нам положить что-нибудь на стол, чтобы он выглядел не таким пустым. «Да, - говорит наша богемная хозяйка, - возьмите эту книгу». Она указывает на огромный том в кожаном переплете, который вполне можно назвать дверным упором. Это определенно выглядит впечатляюще. Книга лежит на столе не совсем по центру. Тогда я небрежно спрашиваю, что это за книга.
– О, это второе издание сборника пьес Шекспира, - слышу я сквозь звон в ушах и стук бешено колотящегося сердца. Правда, я испытывал все эти чувства, пока Сэм был за рулем, но это совсем другое. Я мгновенно мысленно возвращаюсь к моим дням учебы в лондонском университете королевы Марии и моему профессору английского языка Найджелу Александеру (грозный бородатый шотландец-очень похожий на уменьшенную копию Дугала Маккензи), который воспитал во мне глубокую любовь к Шекспиру, заставляя своих студентов ставить восемнадцать пьес Елизаветинской и якобитской эпох за три года учебы, причем во многих из них я играл главные роли.
– Можно мне подержать? - спрашиваю я.
– Конечно, - отвечает наша элегантная собеседница. Я встаю и беру в руки книгу, изданную в 1632 году. Последняя была продана примерно за 178 000 долларов. Это очень особенный момент. Переворачивать страницы этой книги – все равно что погрузиться в историю. Леди Кавдор мимоходом упоминает, что в замке хранятся десятки необычных первых изданий, включая первое издание Книги Якова I о колдовстве. Сэм шутит, что она отравила чай, потому что я пускаю слюни на нее и на книги.
СЭМ
И у Грэма, и у меня есть долгая история с Шекспиром во время нашей актерской карьеры, и огромный фолиант представляет для меня большой интерес. Я бы с удовольствием осмотрел его, если бы Грэм так сильно его не лапал. Я начал свой ранний профессиональный опыт в постановках Шекспира и мне посчастливилось играть в Citizens Theatre в Глазго во время последнего сезона Джайлса Хавергала CBE. Он поставил более восьмидесяти знаковых постановок в Горбалс, привнеся в 1970-х годах новаторский театр в малоизвестный бедный район Глазго. Я участвовал в двух спектаклях поставленных Джайлзом в Citizens, один из которых был «Гамлет», играл Розенкранца и Гильденстерна, а другой – «Рождественская песнь». Самое главное, я вернулся в детские рождественские воспоминания, где я, возможно, наблюдал подобно зачарованному ребенку поедающего конфеты ассорти, как Мактавиш скачет по сцене в рождественской пантомиме. Однако самым запоминающимся моментом в Гражданке было то, когда получаешь роль в совершенно другом жанре. Во время участия в
«Твитах» Роальда Даля я пошел по стопам Мактавиша, танцевал на сцене под Элвиса Пресли, одетый в обтягивающие как вторая кожа брюки-клёш в блестках, корсет и карнавальный головной убор.
[Грэм: Даже простое чтение этого вызывает в воображении образ, который я не могу развидеть].
Грэм закрывает книгу. Пора пить чай, и рядом с ее безупречно чистыми руками стоит большой стеклянный чайник, откуда идет пар (от чайника, а не от дамы), с желтой и своеобразной на вид жидкостью. Прежде чем мы продолжаем наш разговор о леди Макбет, королеве, ответственной за отравление охранников Дункана, леди Кавдор берет серебряное ситечко и наливает золотистую жидкость в три фарфоровые чашки. Я подозрительно принюхиваюсь и краем глаза смотрю на Грэма. Он ничего не замечает, широко раскрыв глаза и безропотно улыбается. Он делает большой глоток, не отрывая от нее взгляда. Теперь, в его стихии, в окружении исторических артефактов и интригующей женщины, я потерял его. По крайней мере, если он упадет, я буду знать, что он отравлен.
– Домашний чай с имбирем и лимоном, - мурлыкнула дама. Ее глаза полны интеллекта, остроумия и, как у змеи из
Книги джунглей, гипнотизируют. -Он не отравлен, - засмеялась она, - не думаю. Я делаю вид, что делаю глоток, и позволяю себе расслабиться. Думаю, если я умру, это будет заснято на камеру, и у нас будут доказательства. Если, конечно, она не уничтожит и всю съемочную команду.
Мы задаем несколько вопросов, и она с придыханием рассказывает историю о том, как Кэмпбеллы пришли в Кавдор в шестнадцатом веке. - Мюриэл Колдер была посмертным ребенком, ее отец погиб в бою. Как наследница она сразу же стала подопечной короля, и Кэмпбелл, граф Аргайл (впоследствии герцог), который был громилой короля – как Кэмпбеллы всегда и были – сказал королю: «Прошу вас, я бы хотел, чтобы наследница этого замка стала женой моего сына». Разумеется король согласился. Колдеры были недовольны (особенно двое дядей Мюриэл). Поэтому старый Аргайл дождался, когда девочке исполнится четыре года, и осенью 1499 года решил похитить ее на тот случай, если с ней решат «тихо покончить» Кольдеры. Остановившись с бабушкой в соседнем замке, стало ясно, что Кэмпбеллы собираются сжечь его дотла, поэтому бабушка попросила няню «положить ключ в огонь». Когда он нагрелся, они поставили клеймо на попе бедной маленькой девочки. Предполагается, что няня обратила внимание на то, что отметина не будет узнаваема к тому времени, когда она достигнет брачного возраста в четырнадцать лет. – Так что, няня прикусила кончик мизинца на левой руке.
Мэри Поппинс, средневековый стиль.
Кэмпбеллы во главе с Инверливером похищают Мюриэл. «Они переодевают ее в другую одежд, а сноп кукурузы наряжают в ее одежду (как приманку). Дяди Колдер бросаются в погоню (с превосходящими силами) вслед за «ребенком». Инверливер отсылает Мюриэл с шестью людьми и разворачивается, чтобы сразиться с Кольдерами в Далтуллихе, недалеко от Стратнейрна. Битва при Далтуллихе была кровопролитной, многие погибли, в том числе семеро сыновей Инверливера.
«Мюриэл выросла в замке Инверэри (родовое поместье Аргайла) и вышла замуж за второго сына графа Джона в 1510 году. Это был очень счастливый брак, они переехали жить в Кавдор, родили десять детей, и Мюриэль умерла в очень преклонном возрасте семидесяти пяти лет, пережив большую часть своих детей. Вот так Кэмпбеллы и прибыли в Кавдор», - говорит она, величественно поднимаясь.
Мы спускаемся вниз, чтобы осмотреть камень, на котором построен замок. Из этой скалы растет падуб. -Насколько мне известно, это единственный замок в Британии, построенный вокруг священного камня, из которого растет дерево. Это что-то вроде
Игры престолов. В этой леди действительно есть что-то особенное, в ее манерах, осанке и грации. Белая ведьма, или, по крайней мере, верящая в добрые силы, как мы выяснили, ведет дела замка с успехом и деловой хваткой. Как и древние предки ее мужа, Кэмпбеллы были смекалистыми людьми, но их враги не доверяли им. Фамилия Кэмпбелл возникла из прозвища, означающее «кривой рот» происходит от гэльского
cam («кривой») и
beul («рот»).
Стоя на зубчатой стене, а вокруг нас бушует ветер, дама объясняет красный флаг. «Это буддийский молитвенный флаг, посылающий в мир хорошую энергию», - объясняет она. Спокойно сопротивляясь ее чарам, я вдруг тоже обнаружил неожиданно для себя, что влюбляюсь в эту женщину, замок и клан. Ухоженная территория, обнесенные стеной сады, большой лес (с самыми высокими деревьями в Европе и остатками древнего Каледонского леса), копия лабиринта Минотавра в Кноссе, на острове Крит, в комплекте с миниатюрным Минотавром – это завораживающее место.
Хотелось бы, чтобы ворота сделали пошире.