Сообщений в теме: 254

[Anny_mal]

 

 

К ЧИТАЮЩИМ ПРОСЬБА - ПЕРЕВОД ЗА ПРЕДЕЛЫ ТЕМЫ НЕ ВЫНОСИТЬ, КЛИПЫ И КАРТИНКИ - СКОЛЬКО УГОДНО)

[Anny_mal]

                                                                                                       Предисловие

                                                                                                              Бьорк

 

Моя любовь к  Associates  началась  когда мне было 15. В Рейкьявике был всего один музыкальный магазин, в котором продавали альтернативную музыку, и я работала в нем с некоторыми из моих друзей. Нас не заботило то, что было популярно на тот момент в Англии или Америке – мы просто выбирали  диски, которые нам нравятся, и заигрывали их до умопомрачения. Я очень любила  «Fourth Drawer  Down» и  «The Affectionate Punch», но серьезно зацепил меня «Sulk».

Я в то время еще была в поиске своего артистического образа, и меня восхищало то, как Билли играл своим голосом в этой записи. Он пел невероятно интуитивно и непосредственно – дикий и опасный. В то же время его голос звучал так, словно был глубоко погружен в природу и вещи, окружающие его.

Я слышала, как люди называют его белым соул-сингером, но для меня его голос всегда был более языческим и первозданным, а поэтому куда более редким и интересным. Есть сотни певцов, которые звучат намного более « в стиле соул», но не так много тех, которые поют так, будто у них цыганские корни.

Тогда я считала  «Party Fears Two» слишком гладкой и прилизанной, но, переслушивая эту запись в последнее время, я думаю, что она хороша.  Электронное звучание  вместо привычного, и голос Билли прекрасно дополняет аранжировки Ранкина.

Я не понимала  «Gloomy Sunday»  до того момента, пока не была приглашена участвовать в благотворительном концерте с Джонни Митчеллом в 1997 году в Калифорнии.  Оказавшись на репетиции, я своим ушам не поверила, когда оркестр сыграл  настоящую джазовую версию, без резкого перехода в середине. Я попыталась сказать, что они пропустили лучшую часть песни, но они объяснили мне, что версия  Associates была лишь кавером. Я была разочарована, потому что оригинал намного проще.

 

 

Associates пришли сюда. Они не меняли свою природу – они были язычниками. Когда я читаю эту книгу о Билли Маккензи, я понимаю, что все тексты песен сразу были написаны в окончательном варианте, они не были нацарапанным на бумаге беспорядочным потоком сознания. Для альбома Medulla я хотела использовать голос Билли Маккензи, и его отец дал мне старые мультитреки и оригинальные записи. И я хотела работать с ними, с  этим ликующим голосом, может быть, сделать дуэт с ним. Но когда дошло до дела – я испугалась.

                                                                                        Предисловие

                                                                                             Боно

 

 

Лучшие эстеты – это рабочий класс. Смелость противопоставления. Оскар Уайлд в автобусах, Версаче в дешевом магазине, фальцет в фан-секторе стадиона. Зеркальный дискотечный шар из нервов, которым он являлся – Билли Маккензи был эстетом.  Associated были  великой группой: мы обокрали их, недооценив. Билли был великим певцом: я не хочу, чтобы то же самое произошло с ним.  Он был словно Карузо на воздушном шаре. Он находился на вершине поп-музыки и напоминал мне моего друга – гонимого  Гэвина Фрайди ( Gavin  Friday)

Мы все, видимо, пошли в школу в одно время – Билли, Иэн, Джулиан, Пит и я. Мы были похожи, за одним исключением – никто из нас, кроме Билли, не умел петь. Он сам был оперой… и когда мир был коричневым и черным или цвета хаки, когда дождевик был необходимым предметом одежды на протяжении всего года – Билли был словно… ультра–фиолетовый. Ультра-яркий, ультра –… что угодно, только не ультра-крутой-парень. Как я уже говорил, он был оперой. Другие пели более или менее хорошо, некоторые – умело, некоторые даже мастерски, но никто из них не пел щедро. Мы пели, чтобы разбить ваши сердца. Он позволил своему сердцу разбиться.

В последний раз, когда я его видел, он выглядел как нечто среднее между кондуктором автобуса и Марлоном Брандо в фильме «On The Waterfront», только вместо лоурайдера у него был уиппет, который, казалось, вывел его на прогулку.  Он выглядел как ярмарочный аукцион, на котором, возможно, пару раз прокатились. Казалось, Билли был удивлен тем, что я узнал его и так волнуюсь, услышав его голос. Он думал, что мир забыл его. Я надеюсь, что это не произойдет никогда.

[Anny_mal]

                                                                                  ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

 

 

 

 

 

 

 

       Пробегая 57 миль к югу от впечатляющих мостов Ферт-оф-Тэй  до транспортного моста на въезде в Данди, знаменитые серебристо-серые воды Тэй придают романтичность окружающему пейзажу, особенно ночью, когда лунный свет струится по ее водам до самого подножия холма  Лоу Хилл, на котором расположен центр Данди.  Волнующее зрелище даже для циничных, все повидавших путешественников . Но эта картина обманчива.

                С конца 50х до кризисных  70х Данди медленно расширялся, и в итоге вырос в два раза за счет дешевого муниципального жилья,  которое поглотило мили и мили сельской местности в округе. Программа замены трущоб муниципальным жильем, которая оказалась столь успешной в других городах Шотландии, была развернута в полную силу, и рабочий класс из набитых людьми районов, мрачных и гнетущих, похожих на каменную тюрьму, рассеялся по небольшим домикам в скандинавском стиле. В этом не было ничего необычного – большинство городов и мегаполисов Королевства прошли через стадию такого необдуманного расширения, и это позволило Данди остаться одним из самых густонаселенных городов к северу от границы.

                Но, так или иначе, Данди не был ни маленьким городом, ни крупным мегаполисом. Пройти от начала до конца Хай - стрит без труда смог бы и дряхлый  пенсионер, потратив на это не более десяти минут, в то время, как длинный и извилистый автобусный маршрут с востока на запад занимал более часа. В сущности, Данди слишком расползся, чтобы оставаться Городком,  но был слишком скромным по размерам, чтобы носить гордое звание Мегаполиса.

                 В каждой попытке Данди стать большим городом, казалось, не хватало всего одного винтика – и его усталый механизм, громыхая, останавливался, так и не добравшись до цели.  Десятилетиями заброшенные верфи и джутовые фабрики даже в восьмидесятые, когда правительство под руководством Тэтчер объявило курс на возрождение легкой промышленности, оставались такими же заросшими и безмятежными, словно  парки по соседству.  Данди имел множество различных титулов, которые  были на слуху и забывались, но, казалось, никогда не достигали ушей власть предержащих: «ВИЧ – столица Шотландии» (хотя этот титул оспаривал Эдинбург), «Самое большое число матерей-одиночек, зависимых от героина» (Эдинбург также претендовал и на это звание), «Второй после Ливерпуля по количеству официальных безработных» (достоверно), и наиболее красноречивый – « Самое большое количество пабов на квадратную милю по сравнению со всей остальной Европой» (крайне достоверно).

                Последние два титула составляли интересную комбинацию пятничными и субботними вечерами, когда автобусы привозили в центр города небольшие группы обитателей новых микрорайонов, вооруженных недельным пособием по безработице или прибылью из иных, более сомнительных источников. Это была, мягко говоря, кипучая ночная жизнь, где кулаки быстро шли в ход, если чей-то взгляд показался слишком наглым их обладателю. В некоторых барах начало битвы ножками от мебели, опрокидывания столов и метания стаканов было более точным индикатором времени, чем дешевые наручные часы завсегдатаев.

                По понятным причинам, тонкая брошюра, выпущенная незадачливым Туристическим Советом города в девяностые годы, завуалированно описывает эти милые обычаи коренного населения таким образом:  «Если после Вашего наслаждения историческими достопримечательностями  [музеем китобойного промысла  и т. п. – прим. автора ] Вы захотите пропустить пинту-другую, то будете удивлены широким выбором мест для этого. В каком бы месте Данди вы ни оказались, вы всегда найдете пабы – одни тихие, другие – оживленные, а некоторые – с живой музыкой, но в каждом из них будет дружественная атмосфера».  Да,но  если у вас достаточно крепкая шея, чтобы навалять парням, присматривающимся к вашему пиву.

 

                Но это слишком пренебрежительный отзыв о городе, который расположен в столь живописном месте и не лишен своеобразного грубого шарма. Казалось, каждое поколение жителей Данди смогло породить  процветающую контркультуру  в музыке или искусстве, с избытком поставляющую  вдохновенных психов, черпающих   свои удивительные и полные нелепостей идеи прямо из воздуха. Давайте вспомним, что самый  известный в мире искусства уроженец Данди, поэт девятнадцатого века Уильям МакГонагалл (William McGonagall) был знаменит не столько своим талантом, сколько энтузиазмом, и строчки его бессвязных стихов доставляют читателям искреннее веселье. Но наряду с болтливостью, присущей большей части населения, присутствует  еще и тягучая, словно у пьяниц, манера размышлять вкупе с грубым, иногда жестоким чувством юмора.

                И хотя этот город постоянно отталкивал его, прежде, чем поглотить навсегда, Билли МакКензи, сотканный из контрастов, великолепной одержимости и противоречий -  в каком-то смысле и был воплощением Данди.

Несмотря на тот факт, что я жил в Данди и был одержим музыкой практически с рождения, я никогда не слышал о Билли МакКензи  до 1982 года, когда он уже стал поп-звездой, а мне было только пятнадцать. Так что если вы простите мне несколько страниц, на которых я пишу о влиянии Билли на город Данди и на одного пятнадцатилетнего подростка с немытыми волосами, это поможет мне освежить мои воспоминания и, надеюсь, докажет вам, что эта книга написана не узколобым фанатом.

                Как-то раз я все же видел его имя. Когда мне было около четырнадцати, я был погружен в музыкальные газеты, обычно – Sounds, это стало одной из моих саморазрушительных юношеских привычек, но помогало мне грезить во время получасовой поездки на автобусе  (верхний этаж, задние места) в город, для моего еженедельного обзора стоек с дисками. Это был странный и захватывающий для меня период между панком и последовавшей за ним Новой Романтикой.  Примерно в это время мой взгляд зацепился за название какой-то нью вейв группы – The Associates. Читая статью далее, я удивлялся воспоминаниям их солиста о своем детстве и о насыщенных  до беспамятства алкоголем вечеринках  в Финтри – районе, по которому – вот удивительно! – сейчас проезжал автобус. И тут же я забыл о нем – так бывает, когда тебе тринадцать.

Примерно двумя годами позже, когда они уже были в Top of the Pops, местная пресса неожиданно разразилась рассказами о том, как « Наш земляк сделал Данди известным».  В самом деле, никто из Данди, за исключением одной диско-группы, которой очень повезло несколько лет назад, не был на вершине чартов, не говоря уже о том, что никто из них не звучал, как пришельцы с далекой экзотической планеты. Все в  “Party Fears Two “  было пленительным для меня – и необычная манера игры гитариста, и классический фортепианный хук, и голос, который звучал так потусторонне и непривычно для моих неискушенных ушей, что заставлял мою голову кружиться. Этот Билли Маккензи из Финтри скользил своим голосом вверх и вниз в таких ранее неизведанных вокальных просторах, что музыковеды должны были тотчас же переписать свои каноны. Он не  звучал так, как будто на самом деле вслушивался в музыку. Он как будто был в наушниках. Более того – он смотрел в монитор телекамеры с широкой наглой ухмылкой – как и все нормальные люди, которым посчастливилось попасть на ТВ.

 

 

Оказалось, что Билли владел в Данди тем, что тогда называли «бутик», на холмистой улице, впадающей в город. И поэтому, когда я купил третий альбом The Associates – “Sulk”, я передал его прямо туда, чтобы Билли подписал его (только конверт, конечно, а не драгоценный винил). Несколько дней спустя я зашел туда, чтобы забрать его у сестры МакКензи, которая работала там. «Да, он сделал это» - сказала она. Хотя сначала ручка, очевидно, не работала, и подпись казалась немного неразборчивыми каракулями. Но это было : «Для Тэма, с любовью, Билли МакКензи». Странно, хотя я продал или потерял множество записей на протяжении многих лет, эта у меня есть и сейчас.
С тех пор существование Билли в городе стало моей магической связью между тоскливым старым Данди и миром, который лежал за Тэй Бридж. Когда Билли появился в «Top of the Pops» с «18 Carat Love Affair» несколькими месяцами позже, косметические шрамы украшали его щеки и плечи. Моя мама пришла домой и сказала мне, что она слышала - какой-то парень порезал его расколотой бутылкой в местном пабе в прошлый уикэнд. Как я позже узнал – это вполне могло быть правдой, так как Билли начал вызывать нездоровый интерес в городе, связанный с его частыми визитами домой. Но в тот раз это точно был макияж для выступления, и Билли явно развлекался на национальном телевидении, намеренно запутывая ситуацию. На протяжении всего лета 1982 года Билли МакКензи всеми возможными и невозможными способами производил в Данди шум.

 

[вот здесь с клипом нестыковка у Тэма - в 1982г Билли со шрамами пел Кантри клаб, а не 18 карат, караты - без шрамов]

 

[Anny_mal]

В то время мои субботние ночи включали в себя безудержные попойки и курение травы, которые организовывались в гостиной, когда родители и соседи уходили в клуб. Если же этого не случалось, мы находили заброшенный дом, где жрали крепкое пиво и разбивали оставшиеся окна с юношеским ржанием. После этого мы направляли свой путь в Club Feet - наимоднейший клуб в Данди того времени, который открывал свои двери для несовершеннолетних с 19 до 22 часов. Там в программу обычно входила мушиная доза контрабандно пронесенной водки с кока-колой, и потом – хэй – кто-то первым выходил на танцпол для тупого резинового танца под записи типа Joy Division или Echo and the Bunnyman.

 

 

Club Feet, начало 80х

В один прекрасный день диджей со своим впечатляющим среднеатлантическим акцентом объявил, что Билли МакКензи из Associates выступит здесь на следующей неделе. Следующая неделя прошла. Он не пришел. Однако через неделю после объявленной даты он все-таки появился в дверях - важный, в берете и тренчкоте, с мужем сестры на буксире в качестве моральной поддержки, примерно за полчаса до закрытия.
Мне стыдно говорить об этом, но я буквально засыпал его вопросами про Лондон, и про его стихи, и про другие группы, и бла-бла-бла, и отстал от него только тогда, когда получил его автограф. Водка подкрепила мою тинейджерскую дерзость, и я неоднократно утверждал, что, без сомнения, я должен стать ударником в Associates ( я обдумал все это окончательно и решил, что партии ударных были слишком сложными). Он только смеялся и смеялся. Он был первой известной персоной, которую я встретил, и хотя с тех пор я беседовал с сотнями таких, и многие из них были куда более знамениты, я больше никогда не ощущал подобного. Через дымку моих пьяных воспоминаний могу сказать, что я все время думал про его Зубы Поп-Звезды.
Тем временем я рос, мне исполнилось семнадцать, потом восемнадцать. У нас с Билли появились общие друзья, я знал его братьев, поэтому частенько сталкивался с ним то тут, то там. К тому времени первый состав Associates распался, у Билли некоторое время не было хитов, и истории, что я слышал от парней из Данди, часто были нелицеприятными рассказами о том, какие именно способности сделали его таким важным персонажем в лондонской музыкальной индустрии. В основном это был просто скулеж от неприязни с их стороны (или с его), но я стал немного более настороженно относиться к нему.
Билли начал репетировать с новой группой в Данди, и иногда я приводил к нему на репетиции кого-нибудь из друзей, по очереди. Хотя я больше не воспринимал Билли как звезду, было все еще интересно слушать его пение вживую ( он не делал этого публично с тех пор, как пошли слухи о том, что его голос был результатом студийных трюков), или как он вдруг неожиданно кричал «Принесите мне мои кларнеты!» - в момент комического недовольства гитаристом. Я внимательно наблюдал за теми запутанными маленькими головоломками, в которые он играл с музыкантами, чтобы заставить их сделать то, что он хочет.
Однажды ночью, когда мы были дома у матери Билли , он только что получил тестовый экземпляр альбома «Perhaps» и я был поражен равнодушием, которое он проявил к своей собственной записи, поцарапав ее иглой дешевого музыкального центра, когда менял дорожку. К тому времени я уже брал интервью у музыкантов и часто спрашивал их, как они относятся к собственным записям. Многие говорили, что у них есть совершенно новые экземпляры, потому, что они никогда не слушали их

Потом пришла размытая пора позднего подросткового возраста, и я все еще любил то, что делали Associates, но они перестали быть для меня главным приоритетом. Хотя присутствие Билли до сих пор освещало все. В частности, в одну из ночей в старой церкви, превращенной в бар, где он говорил со мной, находящимся в панике, обусловленной употреблением спидов (о господи, я не понимал, что он испытал это на собственном опыте, пока не начал собирать материал для этой книги!). Другой ночью он хладнокровно представил меня Мэтту Джонсону из The The, записи которого я обожал – в коктейль- баре местного клуба.

Время от времени происходили буйные вечеринки в доме отца МакКензи на Боннибанк роуд, где народ свисал из окон и сидел в рыбном пруду. Билли стоял в переполненной гостиной и пел а капелла – кто-то смотрел на него с трепетом, кто-то издавал насмешливые звуки, чтобы сбить его.
В конце восьмидесятых я переехал в Лондон и прекратил брать интервью у Билли интервью для различных журналов всякий раз, когда у него выходил диск. Но даже тогда было легко увидеть, что ему становится все менее комфортно в прежнем образе.
Так, при выпуске последнего принадлежащего Warners сингла с переделкой хита Блонди «Heart Of Glass», который явно был отчаянной попыткой звукозаписывающей компании вернуть Билли обратно в чарты, он оправдывался - «О, ну это всего лишь электронные штучки, я заинтересован в этом, Тэм, ты же знаешь».

 

 

 

Впоследствии,когда он уже расстался с этим лейблом, я брал у него подробное интервью о договорных интригах, в которые он был вовлечен. «На каком-то этапе , - он устало усмехнулся – они хотели продать меня другому лейблу, как будто я собираюсь перейти из Celtic в Liverpool , с погашением всех моих долгов».
С этого момента Билли в основном находился в Шотландии, и я мало виделся с ним. Как-то я услышал от друга, что Маккензи снова переехал в Лондон, и однажды, на афтерпати после концерта Sparks в 1994 я вдруг услышал, как он выкрикивает мое имя в толпе у бара. Билли был с новой стрижкой-паж, в глазах плясали огоньки. Я спросил его, где он живет сейчас.
«Ах, Роттинг-хилл» - он скорчил гримасу.
«Крутая прическа, Билли!» - сказал я.
«О, спасибо, - он подался назад, ухмыльнувшись и пригладив челку – понадобилось немало времени, чтобы она стала такой».
Мы поболтали еще некоторое время, и только после того, как он ушел, меня осенило – конечно, у Билли всегда были проблемы с волосами, что он сам объяснял последствиями неудачной химической завивки в Эдинбурге в юные годы. Различные шляпы призваны были скрывать это. Этой же ночью он выглядел как чертовски привлекательная инди-поп-звезда, харизматичный большой брат Иэна Брауна. В парике.
В последний раз я видел Билли в ноябре 1996, на вечеринке в подвальном помещении, которое он делил со своим новым музыкальным партнером Стивом Англом (Steve Aungle), на Холланд роуд в западной части Лондона. Как выяснилось позже, его мать умерла за пару месяцев до этого, и Билли казался немного нервным, когда переживал о том, где разместятся все гости. Он только что подписал новый контракт с Nude Records, так что, казалось, было что праздновать.
Он сбрил волосы и обесцветил ежик на макушке для пущего эффекта. Он явился мне в прекрасной форме, обычный Билли – весь шарм и все комплименты за минуту, и тут же мастерски придумывает новые. В какой-то момент он сложил руки и положил их мне на голову, ничего не говоря – просто чтобы посмотреть, что я буду делать. Ну, я ничего не сделал.
Мы говорили о его новых вещах ( «Ну, это то, что хочет сделать Брайан Ферри» - хвастался Билли), о том, что он должен сделать эти вещи хорошо, поскольку является в некотором роде любимчиком музыкальной прессы («Да, это не только Q и Melody Maker, не правда ли?» - он дразнил меня, зная, что я работал для этих изданий). Затем он бесконечно расспрашивал меня о вокалисте широко известной американской группы, у которого я недавно брал интервью, словно поменявшись ролями со мной, пятнадцатилетним, времен нашей первой встречи. Я рассказывал ему о том, как эта рок-звезда жеманна и неестественна. Когда он разгуливает по залу, то думает, что все должны смотреть только на него.
«Бедный мальчик» - сказал Билли, рассеянно глядя в пространство. Он стоял в длинном меховом пальто посреди собственной гостиной.
После этого, в конце ночи, были еще объятия и прощания, но этот взгляд остался со мной навсегда.

В течение нескольких месяцев после смерти Билли, всякий раз, когда я встречаю кого-нибудь, кто знал его, даже немного – неизбежная пелена печали уступает место одной или другой смешной истории о его легендарных хулиганских выходках. В конце концов я понял, что все эти истории не должны быть забыты. Сначала я не хотел писать эту книгу, потому что это значило бы возвратиться в наше с Билли прошлое, что иногда напоминало ночной кошмар. Но я надеюсь, что мое понимание прошлого Билли, так же, как и сотни статей, написанных мной за эти годы о других персонах шоу-бизнеса, дают мне право на особенное и благожелательное написание истории Билли МакКензи.

Во время сбора бесчисленных материалов и интервью для этой книги я понял, что даже если Билли МакКензи был заинтересован скрыть свое прошлое среди полуправды и отвлекающих маневров, которыми он так любил дразнить музыкальных журналистов, его реальная история была куда более удивительна, чем ее приукрашенная версия. Как правило, если что-то звучит совершенно неправдоподобно, то, скорее всего, это происходило на самом деле.
Учитывая уникальный голос, безусловно невероятную историю жизни и упорную борьбу с репрессивной индустрией звукозаписи задолго до того, как кто-то еще смог бросить вызов этому самодержавию в девяностых – Билли МакКензи, безусловно, заслуживает гораздо большего, чем просто упоминания в поп-истории не очень славных восьмидесятых.

[Anny_mal]

                                                                                           1.Прыжки через ограду.

 

      Все могло быть совсем  иначе. Точнее, могло бы и не быть ничего, кроме трагической заметки в  Dundee Courier, повествующей о ребенке, который погиб в результате дорожно-транспортного происшествия днем раньше.

Будучи непоседливым, нервным и энергичным ребенком, юный Билли Маккензи рано приобрел привычку выбегать на улицу прямо под колеса машин. Самый серьезный случай произошел, когда малыш Билли пересекал двухполосную Виктория-роуд, где его бабушка и дедушка держали довольно прибыльный комиссионный магазин. Мальчик упал прямо под колеса проезжающего автомобиля, чем чуть было не довел водителя до инфаркта. Это был 1961 год, Билли было четыре года и, к счастью, развивающаяся мода на компактные, легкие автомобили позволила его отцу, Джеймсу МакКензи, поднять машину вручную и вызволить злополучную жертву.

Маккензи были семьей «шотландских путешественников», что, по цыганской традиции, торговали, перемещаясь  по Тэйсайду, через Энгус и севернее в Абердиншир.  Но когда выводок Агнес МакКензи, бабушки Билли, начал катастрофически расти, то семья очень неохотно решила стать тем, что северо-восточные шотландские цыгане насмешливо прозвали «toonies» - теми, кто оставил кочевую жизнь, чтобы пустить надежные корни.

Их было шестеро – братья Дэви, Уилли, Сэнди, Джордж, Джим и Ронни. Была еще сестра Джин, но она умерла во младенчестве. И как только каждый из братьев достигал возраста,  в котором мог работать ( а в послевоенные годы это было более привлекательной, чем необходимой альтернативой школе) – они тут же были пристроены на работу в магазин. Сыновья Маккензи с удовольствием учились покупать и продавать, и поэтому быстро заработали прочную репутацию удачливых дилеров в торговле подержанными товарами и мебелью. В процессе развития бизнеса братья начали расширять сферу деятельности.  Они были упрямы и неуступчивы, и, при всем уважении к узам крови, постоянное соперничество в бизнесе сказывалось на их характерах. Часто выходило так, что они напрямую конкурировали в бизнесе и не гнушались подставить друг другу подножку.  «Мы бы ограбили друг друга, - с теплотой вспоминает Джим МакКензи, - мы всегда были готовы подгадить один другому…»

Хотя в течение следующих десятилетий Джим продолжал контролировать небольшую империю комиссионных магазинов в то время, как его братья расширяли сферу своих интересов, включая в нее торговлю коврами и другим имуществом, к середине пятидесятых он становится широко известен в локальном масштабе как молодой человек с прочной репутацией и доходом, большим, чем у основной части населения. Поэтому, естественно, он не был обделен женским вниманием. Но нужно было быть Лили Агнес O'Фи Эббот, чтобы его голова повернулась вам вслед. По местным меркам Лили и ее сестра Бетти  - потомки ирландцев, переселившихся на западное побережье Шотландии во время картофельного голода 1846 года – были украшением любого танцпола.

В соответствии с традициями эпохи, когда начинали ухаживания и женились совсем юными, пара вскоре обвенчалась по католическому обряду – Джим МакКензи принял веру жены, и вскоре у них родился сын. Уильям Артур МакКензи появился на свет 27 марта 1957 года в Королевском Лазарете Данди.

 

 

Виктория-Роуд) 60-е

 

 

Один из магазинов МакКензи

Не по годам развитый, с детства Билли демонстрировал способность оценить и увидеть мир со всеми его чудесами и странностями. Его отец часто поражался способностям своего сына к управлению людьми. Если Джим Маккензи отправлял его с каким-либо поручением, то часто мог наблюдать, как поручение выполняет один из маленьких друзей Билли, в то время, как сам он получал в награду конфетку или мелочь, а также поглаживание по голове и похвалу послушному маленькому мальчику. В то же время Билли проявлял необычные и экстремальные реакции в сложных обстоятельствах. Однажды он пострадал в каком-то мальчишеском инциденте и приковылял домой с ногтем на ноге, который был почти оторван. Отец отвел его к педикюрше, чтобы удалить ноготь, и в первые секунды болезненной процедуры Билли начал выть. Но тотчас же Джим понял, что его сын не собирается плакать – он истерически смеется.
Билли позже вспоминал этот период своего детства как полное отсутствие дисциплины, не считая редких упреков. « С тех пор, как мне исполнилось пять лет, у меня была вся свобода мира, - говорил он, - Когда я мог просто стащить бисквит или что-то еще, я просто делал это…».
Билли охотно поглощал информацию из окружающего мира. Так, он часами мог сидеть, слушая рассказы о кочевых днях, которыми потчевал его дед. Эти романтические истории заронили в душу восприимчивого мальчика страсть к путешествиям. Но позже Билли вспоминал, что, будучи ребенком, испытывал чувство разочарования и скуки. « Я всегда умирал от желания быть взрослым, и мои уши, как локаторы, постоянно искали самые пикантные и сочные слухи».

 

Билли справа вверху

 

Конечно, музыка была повсюду вокруг него. Страстью его отца были цыганские песни у костра и традиционная, со скрипками и аккордеонами, сельская шотландская музыка для танцев, хотя некоторые из братьев Джима в пятидесятых годах даже тренькали на гитаре то ли в кантри-вестерн, то ли в рок-н-ролл группах.

 

народная песня шотландских "бродяг" - они не то чтобы цыгане, считается, что это потомки пэйви - таких же непонятно почему выбравших кочевую жизнь ирландцев, и коренных шотландцев

 

 

истинные трэвеллерз

[Anny_mal]

Со стороны же матери неизменной любовью был джаз, и когда Билли бывал допущен на частые полуночные вечеринки в доме, он с удивлением наблюдал, как его бабушки по материнской линии вместе с его матерью обсуждали манеру исполнения Дины Вашингтон, Бесси Смит, Лены Хорн и Билли Холлидей. Примечательно, что Билли всегда утверждал, что его бабушка могла играть на саксофоне!

 

[Anny_mal]

" В нашем доме всегда было слышно пение - вспоминал Билли, - Если мы не пели, то значит,, мы дрались. Если не находились темпераментные песни, то в ход шли темпераментные ссоры".

    Билли неизбежно оказывался в центре внимания всех оживленных сборищ благодаря своему не по возрасту взрослому поведению и покоряющим всех очаровательно озорным выходкам. В три года он заглядывал под юбку своей тете Бетти, когда она пела " The little boy that Santa Claus Forgot", а затем с детской неохотой позволил уговорить себя спеть. Именно тогда родственники узнали, что у Билли есть задатки певца.

 

 

трехлетнего Билли я не нашла, но вот чуть постарше))) я думаю, лет на двадцать пять)

К тому времени, когда ему исполнилось восемь,  он без особых усилий демонстрировал просто потрясающий вокальный диапазон, имитируя Тома Джонса. Вскоре Билли был приглашен исполнять  песни этой уэльской поп-звезды (вместе с соответствующим  непристойным вилянием бедрами) для старых леди, живущих  по соседству, которые безмятежно макали печенье в свой  чай, пока молодой человек развлекал их. И хотя из него получился никудышный бойскаут, Билли некоторое время провел в рядах милитаристской молодежной организации лорда Баден Пауэлла, блистая во время их ежегодного концерта, где исполнил “Edelweiss” из мюзикла   “Звуки музыки” перед рядами  притихших в восхищении родителей. Поняв, что может извлекать прибыль из своего таланта, Билли воплотил свои коварные замыслы – чтобы заработать на карманные расходы, он часто пел песни Ната Кинга Коула для своей матери и ее друзей, и когда он покидал их, его карманы были полны мелочи.

 

 

 

Даже в своей начальной школе,  StMary’s Forebank, строгом католическом заведении, Билли ухитрялся избежать гнева монахинь и священников, загладив свой неукротимый, неистовый нрав восхитительным пением. Однако, приняв предложение вступить в школьный хор, он использовал свой громкий голос, чтобы заставить других хористов петь фальшиво, что было нетрудно, ибо они повторяли фальшивые ноты за ним. Будучи под покровительством одной учительницы, которая признавала таланты своего ученика и даже задумала обучить его сценическому мастерству, Билли был удостоен особого внимания и научился петь  непонятные латинские гимны и странные русские песни. Какое-то время он даже лелеял мечту поступить в Венский Хор Мальчиков.

 

 

[Anny_mal]

Но в повседневной жизни из транзисторных радиоприемников он слышал поп-музыку, которая восхищала его. Это был тот переходный период, когда в хит-парадах эстрадных певцов старого образца сменяли молодые длинноволосые певцы и группы. Первыми синглами, которые оказали реальное влияние на Билли, были нервный хит  Rolling Stones "19th nervous Breakdown" и сентиментальный, полный  нежности дуэт   Nancy и  Frank Sinatra "Somethin' Stupid".

 

 

 

[Anny_mal]

    Статус поп-звезды стал привлекать Билли еще тогда, когда он  смотрел на давно забытые поп-группы шестидесятых в эстрадном шоу «Ready Steady Go», когда они парили в воздухе над сценой на страховочных тросах. Каждый аспект поп-культуры очаровывал Билли. В это время он начал  боготворить свою мать – ему нравилось, как она поет, глядя на себя в зеркало, в то время, когда приклеивала накладные ресницы перед вечерним выходом из дома. По его мнению, она выглядела, как Дасти Спрингфилд (Dusty Springfield).

 

Но позже он утверждал, что его амбиции поп-звезды вытекают из других, менее эгоистичных побуждений – он представлял себе, что когда он станет известным, то сможет купить  для своей тетушки Бетти новый ковер, чтобы заменить ее старый и потертый.  « Я думал – ну, если ты поп-звезда, как те, которых я видел по телевизору, то ты обязан делать подарки людям».

[Anny_mal]

  Получив мощный микс ирландской и шотландской крови, это поколение Маккензи увеличивалось так же быстро, как и предыдущее.  Билли уже имел пять младших братьев и сестер. Первой появилась Лиззи, затем Джон, потом Хелен, за ней еще два брата – Алек и Джимми. Взросление в Данди происходит в очень жестких условиях, и  благодаря их количеству,они вскоре научились  стоять горой друг за друга, а также стали известны как зачинщики множества беспорядков.  В скором времени немногие отваживались связываться с кланом Маккензи.

                 Не менее склонные к театральности, чем Билли, его братья часто играли в игру, которая называлась «Театр в гостиной» - для этого они цепляли на головы платки и по очереди надевали запасной комплект вставных челюстей своего отца, гримасничая перед зеркалом.  Билли однажды попытался описать бурный характер его семьи, сказав : « Мы были не то чтобы дикие – просто живые. Мы все любили танцевать и прыгать. Если по пути нужно было перелезть через забор – мы перепрыгивали его».

 

та самая Боннибанк-роуд, наши дни.

Начав посещать среднюю школу  St Michaels , Билли обрел новые интересы, лежащие в области спорта. Тайком от родителей их сын стал приличным футболистом (хотя иногда его удаляли с поля за озорные выходки)  и еще более хорошим бегуном.  Джим МакКензи вспоминал, как однажды в субботу утром учитель постучал в их парадную дверь, чтобы забрать Билли, который через несколько часов должен был бежать спринтерскую дистанцию за команду Шотландских Школьников. Билли ничего не говорил об этом, что было нетипично для него, возможно, опасаясь излишнего прессинга.  Поздно вечером он триумфально вернулся домой с бронзовой медалью.

 

[Anny_mal]

 Кроме музыки, у Билли была и другая страсть – с раннего детства он любил естественную историю и телепередачи  о дикой природе. Будучи пятилетним, он впервые столкнулся с тем, что стало его spirit animal (в русском языке нет такого понятия, ближе всего к этому – тотемное животное, воплощение души человека в животном) – вынырнув из местного пруда, он встретился глазами с любопытным уиппетом.  Его сразу же привлекла эта маленькая, изящная борзая  и он убедил пожилую владелицу собаки позволить ему взять уиппета на прогулку  после школы.  Она согласилась, и Билли преданно проделывал долгий путь  до ее маленького газетного киоска каждый вечер, независимо от погоды.

                Последующая пожизненная одержимость Билли уиппетами может показаться странной, но во многом он похож на любимую им породу: будучи отпущенными на волю, уиппеты могут бездумно рвануть в любом направлении, находясь же в помещении, они способны бездельничать часами. В неопубликованных дневниках, охватывающих всю его историю владения уиппетами, Билли описывал свои первые впечатления от общения с собакой той пожилой дамы из газетного киоска в начале шестидесятых: « Снабженные ирисками, мы проводили время на прудах, рядом с которыми, на футбольном поле, он мог гонять ворон. Больше всего это было похоже на финал олимпийского двухсотметрового забега»

 

 

Билли начал неотступно бомбардировать родителей просьбами о своем собственном уиппете. Сначала родители считали это просто детским капризом, вроде того, когда он угрожал броситься под автобус, если мать не купит ему рубашку " Бен Шерман". Но когда и в 12 лет Билли оставался непоколебим в своем желании, они наконец  сдались. Билли и его лучший друг  Алан Торрс (Alan Torrs) в это время зарабатывали деньги, делая уборку и полируя мебель в магазине МакКензи, и когда июньским вечером вся сумма была собрана, Джим Маккензи представил своему взволнованному сыну  белого, с коричневато-желтым пятном кобеля уиппета,  которого Билли решил назвать Ким.

«Я не мог дождаться того времени, когда выйду в поля вместе с ним, - писал Билли, нагло добавляя –  Он никогда раньше не охотился на кроликов, но вскоре научился душить их».

 

[Anny_mal]

Шотландское лето мимолетно, особенно на северо-востоке, и это удручает. Но зато в это время начинался сезон сбора ягод.  Утром, до боли ранним,  развалюхи-автобусы с местных ферм объезжали заранее оговоренные точки в кварталах Данди, где собирались группы безденежных рабочих по найму, которые проводили свои дни, получая уколы и рубцы на руках в зарослях малинника. В пунктах приема заполненные ведра взвешивали и обменивали на пригоршни монет.  Самые хитрые  сборщики ягод имели привычку облегчаться в ведра, что давало им несколько дополнительных пенсов за их собственную мочу. В летние месяцы семья Маккензи часто ходила «по ягоды», нарезая круги вокруг  близлежащей деревни Блэргоури.  Это было нудной, отупляющей работой, которую Билли ненавидел.  В качестве компенсации за страдания, причиняемые этой беспросветной семейной повинностью, он и Ким одно лето провели у бабушки в ее сельском коттедже на равнине за пределами Данди.  В это время Билли представлял себе, что живет один в бескрайних просторах американских прерий, хотя в конце концов одиночество надоело ему.

                       Как это часто бывает под натиском  гормонов и в путанице подростковых эмоций, некоторые аспекты повседневной жизни вдруг стали причинять Билли  неудобство,  и первым стал его незаурядный вокальный талант. В это время его отношения с отцом становились все более и более напряженными, особенно когда Джим МакКензи возвращался из паба с горсткой весьма нетрезвых приятелей,  настаивая на том, что они непременно должны оценить замечательный певческий голос его сына. Спящего четырнадцатилетнего Билли стаскивали с постели или -  когда он стал хитрее – из тайника в шкафу, и силой буксировали вниз по лестнице для унизительного исполнения  хита 1972 года – баллады Нильссона "Without you", которая надолго обосновалась в верхушках чатов этой зимой.

[Anny_mal]

Билли очень мало расказывал об этом периоде своей жизни, гораздо меньше, чем о том, что происходило позже.  В это время его жизнь вошла в еще более дикую, не управляемую родителями полосу, а затем он, как  дразняще намекал, после полового созревания был вовлечен в ряд «бурных кратковременных отношений».  В школе он и Торрс, который разделял с ним его энтузиазм по поводу собак и необычной музыки,  немного гордились своей репутацией странных  подростков, отбросов общества, которые разгуливали по спортплощадке с записями Мантовани под мышкой. «Мы были в своем роде крутыми, - утверждал Билли, - но банды более старших парней выделили нас из общей массы, чтобы проучить кулаками.  Я не был слабаком, но мне приходилось каждую пятницу составлять маршрут вечернего возвращения домой, чтобы не оказаться избитым».

 

 

Были и другие проблемы. Преподаватели все чаще замечали Билли гуляющим с собакой  перед школьными окнами  во время занятий. Примерно в то же время Билли понял все преимущества своего необычного таланта, который он обнаружил еще ребенком: блевать по собственному желанию.  « Я говорил учителю, что я плохо себя чувствую – вспоминал он, - Как правило, они говорили мне «Заткнись, МакКензи!», потому что я был тем еще смутьяном. Тогда я говорил- « Я предупреждал вас …буэээээ!» - и блевал прямо на джемпер своего друга,  который был также вынужден пойти домой, и мы шли гулять со своими собаками на холмы»

   Накопив денег, заработанных им в магазине отца, Билли тайно поместил объявление в местной газете о том, что он ищет сучку уиппета. Когда позвонили из Абердина, он должен был признаться во всем своим родителям,  которые вместо того, чтобы разозлиться, были восхищены организационными способностями сына, сумевшего проделать все тайно.  Ранее Ким часто совершал смелые побеги из дома МакКензи и тащился за Билли в школу, теперь же и Хани, золотисто-коричневая сука уиппета, следовала за ним, и вдвоем они рыскали по школьным полям, к большому удовольствию одноклассников Билли и ярости директора школы.  В конечном итоге решение проблемы было найдено – Билли перестал ходить в школу.

[Anny_mal]

Когда Билли МакКензи в первый раз услышал альбом  sci-fi рок-н-ролл группы Roxy Music  “Virginia Plain”, то был буквально ошеломлен. А увидев в одной из еженедельных музыкальных газет портрет их саксофониста Энди МакКея  с уиппетом, он стал преданным рабом их музыки, присоединившись к фан-клубу. Первый альбом  Roxy Music, наряду с топотом каблуков гламурного Дэвида Боуи  и бешено-неестественным  вокалом  Sparks стали саундтреком к этому периоду его жизни.

 

 

 

 

 

Радио было его единственным облегчением во время постоянной утомительной работы в первые месяцы после того, как он покинул школу. В 15 лет он начал четырехлетнее обучение в компании  Scott Electricians в Данди, куда его приняли в виде одолжения его отцу. Поскольку Билли всегда умудрялся отсутствовать там, где  требовался ручной труд или работа по дому, то его пребывание в компании с самого начала обещало быть недолговечным: оно продлилось чуть менее трех месяцев.

[Anny_mal]

Тем не менее, в это время Билли уговорил отца сопровождать его на конкурс талантов, который проводился в местном пабе, с призовым  фондом в 50 фунтов стерлингов.  Хотя Билли еще не достиг совершеннолетия, он выступал в череде полупрофессиональных клубных певцов, и его небольшой репертуар состоял из адаптированных для бара версий Kinks "Sunny afternoon" и Bands "The Night They Drove Old Dixie Down". К своему собственному удивлению, он выиграл. « И это был последний раз, когда я видел Билли с пятьюдесятью фунтами в ту ночь , - констатирует Джим Маккензи, - он пробурчал что-то вроде «Увидимся позже, папа» - и убежал».