Кристен Стюарт устроила парижский тет-а-тет с актером и художником Бенном Нортовером.
Когда я подъехал к офису Chanel на улице Камбон, за окном как раз закончился дождь. У меня была назначена встреча с Кристен Стюарт, которая пребывала в Париже уже в течение нескольких дней после завершения съемок в «Персональном покупателе» – ее последнем совместном проекте с Оливье Ассайасом. Мы планировали встретиться после ее утренней встречи и пойти где-нибудь пообедать. Направившись в 9-й округ, мы оказались в тихом уголке пекарни «Rose».
После утренней спешки место выглядело спокойным. Сидя напротив Стюарт, первое, что бросается мне в глаза – ее полная сосредоточенность. Эта приземленность очевидна большую часть дня, когда она в работе – импульсивная энергия, которую она плетет на протяжении своих выступлений, продолжает жить каждый миг ощущением непосредственности и редкого умения выдавать на камеру человеческую правду. Если бы она завершила карьеру после франшизы, которая принесла ей мировую сцену, то давно бы добилась карьеры, к которой многие актеры стремятся всю жизнь. Но Стюарт только в самом начале пути. За последние несколько лет она создала впечатляющий объем работ, доказав уникальный талант и твердую позицию.
Не удивительно, что ее магнитно притягательная Валентина в фильме Оливье Ассайаса «Облака Зильс-Марии» принесли актрисе награду за Лучшую женскую роль [второго плана] от Ассоциации кинокритиков Нью-Йорка и премии «Сезар». В свойственной ей манере сосредоточенная на выявление, а не конечный результат, Стюарт принимает все свои успехи. Учитывая несколько проектов, среди которых фильмы у Вуди Аллена, Энга Ли и Келли Райхардт, мятежной звезде Голливуда предстоит еще один напряженный год.
Бенн Нортовер: Ты живешь в восточном Лос-Анджелесе, верно? Я не знаю этой части города.
Кристен Стюарт: Это единственное место в Лос-Анджелесе, где можно найти что-то бесподобное и неповторимое. Это не слишком по-коммерчески. Я не знаю, где бы жила, если бы у Лос-Анджелеса не было восточной стороны.
Бенн: Во время последнего визита в Лос-Анджелес я останавливался в отеле «Ace».
Кристен: Центр города. Мне нравится.
Бенн: Там всё то же множество старых ресторанчиков и заброшенных кинотеатров.
Кристен: Да! Я как-то видела возле «Ace» Патти Смит [американская певица и поэтесса; ее принято называть «крестной мамой панк-рока», отчасти благодаря дебютному альбому «Horses», который сыграл существенную роль в образовании этого жанра. – Прим. пер.].
Бенн: В самом деле?
Кристен: Мы потусили и поговорили, но это был один-единственный раз, когда я видела ее в живую, и это была действительно нездоровая встреча. Я сидела на резонаторе посреди ее шоу, а она спустилась в зал, чтобы поздороваться со мной. А я такая: «Вернись на сцену, ненормальная! Спасибо, но прекрати!» Это было восхитительно.
Бенн: Как вы познакомились?
Кристен: На афтепати после «На дороге» [в 2012 году Стюарт снялась в адаптации классического романа Джека Керуака]. Я была немного не в себе, если быть до конца честной. Кроме того, находясь в толпе, я была зациклена на, ну, знаешь… на себе. А она подошла ко мне и спросила хорошо ли я себя чувствую.
Бенн: Она это уловила.
Кристен: Она просто уловила это. Я сказала, что да, в порядке. А она ответила: «Нет, я имею в виде не прямо сейчас. Твои люди пришли к тебе». И я была так обезоружена тем, что Патти Смит просто подошла ко мне. И уже потом я такая: «О боже, это же был просто… огромный подарок, чувак». С тех пор мы начали общаться. Она всё время говорит о работе и всегда убеждала меня сосредоточиться на этом. «Работа как спаситель».
Бенн: В этом вся она. Это дисциплина.
Кристен: Да! Она такая дисциплинированная.
Бенн: Были ли у тебя в жизни еще какие-нибудь наставники?
Кристен: С художественной точки зрения, Патти – самая-самая.
Бенн: Она действительно понимает творческие процесс и то, насколько это личное.
Кристен: И она распознает, когда люди являются самими собой, и всё это наиграно, а не когда они только что-то «пытаются». Думаю, она многим нравится. Она такая типа: «Чувак, да брось. Не отставай! Сделай что-то, произведи на меня впечатление, сделай что-нибудь, не останавливайся!»
Бенн: Я купил экземпляр «Поезда М» [ориг. «M Train»], вторую часть автобиографии Смит как раз перед тем, как добрался до аэропорта.
Кристен: Я уже читала, но еще не закончила.
Бенн: Почти в самом начале есть эпизод, где она описывает новогоднюю ночь. Она закончила писать и начала смотреть [фильм Пьера Паоло] Пазолини «Евангелие от Матфея». Затем отмечает, что «юная Мария у Пазолини напоминает столь же юную Кристен Стюарт!» А потом идет встречать Новый год…
Кристен: [Смеется.] Это чертовски круто…
Бенн: Тебя увековечили в литературе.
Кристен: Ничего себе! Это удивительно! Я даже не знала. «Просто дети» [первая часть автобиографии Смит] заставили меня идти вперед, потому что, знаешь, я же живчик и непоседа. Я до сих пор не могу усидеть на попе ровно и всё время пытаюсь выяснить, что с этим делать. Сейчас я много пишу, и мы пересылаем друг другу материал. И я рисую.
Бенн: Ух ты! В каком стиле?
Кристен: Это больше практика и чувства, которые я в это вкладываю. Мне очень нравятся слова. Словно мне чертовски нравится это делать. Когда находится подходящее слово, для меня нет ничего боле радостного. Думаю, именно поэтому мне нравится актерская игра: потому что мне нравится быть понятной. Я хочу чувствовать, хочу быть уверена, что ты со мной [на одной волне], и что я не перекрутила все чертовы эмоции в фарш, перевернув одно слово. Мне нравится это ощущение. Знаешь, я вовсе не одиночка. Я хочу…
Бенн: …поделиться…
Кристен: Да! Очень сильно хочу.
Бенн: Кажется, тебя действительно больше захватывает процесс открытия, в отличие от простого преследования конечного результата.
Кристен: Я должна быть в этом процессе, потому что не так уж ограничена. Я всегда поганю самый ответственный момент. Всегда. Это мой способ оказаться где-нибудь еще, и это всегда неожиданно. Мне нравится работать вот так, нравится вот так потреблять искусство, как, знаешь, что-то противное и немного потрепанное, но ты можешь почувствовать, что добрался до сути. От точки А в точку Б. Что внутри оно такое беременное, такое наполненное. Иногда ты хочешь ощутить то, о чем думаешь, но ты ошибаешься, потому что это что-то другое.
Бенн: Как сильно за эти годы изменился твой подход к актерской игре?
Кристен: Подход не изменился, а, скорее, стал боле выразительным. У меня был опыт работы с несколькими режиссерами и актерами, которые давали столько чертовой свободы [действий], что мне даже было без разницы, если мой подход кому-то там не нравился. Я достаточно хороша в подборе команды и выборе людей, с которыми буду работать, и редко ошибаюсь. Я знаю, что когда встречаю кого-то, когда мы идем на джайв или танцы. А я не хочу ни с кем ничего стоить. Я просто хочу чертовски танцевать. Как в фильме, который я только что закончила [«Персональный покупатель»]. Это фильм о парнишке, который скорбит о потере брата, живущего в Париже, и одержимо пытающемся с ним связаться. И это действительно ужасающая история о призраке, одиночестве и том, что если ты во что-то веришь, то оно становится правдой. Фильм убил меня (в буквальном смысле). Шестнадцать часов в день, шесть дней в неделю я таскала свою чертову задницу по Парижу. Просто словно обстрел, обстрел, обстрел, обстрел. Так что прямо сейчас я буквально умираю от страха. Я собираюсь вернуться домой и, в буквальном смысле, развалиться на части, но мне это нравится. Честно говоря, я даже не знаю людей, которые когда-нибудь переживали то же самое. Я чувствую, что толкнула себя в такое чертовское сумасшествие, что узнала каково это, быть живой больше, чем позволяет себе большинство людей.
Бенн: Когда ты полностью отдаешься чему-то.
Кристен: Боже, когда ты на съемках, и остается всего десять часов, а тебя всего трясет; ты можешь провалиться, но этого не случается. И ты каким-то образом каждый раз способен добраться до конца и задаешься вопросом: как такое возможно? Оказывается, я намного сильнее, чем моя вера в себя.
Бенн: Ты действительно любознательная к самой себе. Это подход к исследованию или ты просто довольно импульсивна?
Кристен: Это странно. На самом деле перед проектом у меня странное нежелание работать слишком много, и я реально-таки пинаю себя. Я действительно верю в командный дух, и чувствую, что если уж впрягаюсь во что-то или хватаюсь за идею, и если это неподходящий момент, если это не пленит, то я умру. Вот настолько я буду расстроена.
Бенн: Ты защищаешь идею до тех пор, пока она не воплотится?
Кристен: Да. Я буквально игнорирую всё, пока копаюсь в ней. Мне везет на роли, в которых действительно нужно что-то исследовать. Например, когда я играла Джоан, она была там, чтобы не дать мне облажаться.
Бенн: То есть, Джоан Джетт находилась на съемочной площадке? Ух ты!
Кристен: [Смеется.] Это единственный способ, чтобы я не чувствовала всё одной сплошной подставой… И опять же, она для меня как Патти, конечно же.
Бенн: Ты только что поработала с Тимом Блейком Нельсоном. Мне нравятся его работы. Насколько отличается работа с режиссером, который сам был актером?
Кристен: Очень отличается. Потому что есть понимание, что это процесс, и не всё всегда работает. Есть режиссеры, которые такие: «Ладно, я свое дело сделал, а теперь твоя очередь. Валяй». И ты такой прям зубами скрипишь. У меня нет этой маленькой кнопки, на которую нужно нажать. Мы должны отыскать ее, и помощь не помещает. Так что, да, работать с актерами в кресле режиссера невероятно, ведь они настолько чувствительны и знают время, настроение, энергию… Это как молния в чертовой бутылке, когда ты ловишь что-то, и это не притворство и не создание теории. Это действительно опыт, который был найден и подобран.
Бенн: Полагаю, баланс сосредоточенности и меньшего внимания технической стороне создания фильма помог.
Кристен: Что я безмерно уважаю. Мне нравится процесс, и это хорошо. Знаешь, мои родители – команда. Моя мама – сценарист-супервайзер, а отец – агент по рекламе. Все мои братья – подсобные рабочие на съемках. Мой дедушка был первым агентом по рекламе Сесила Б. ДеМилля.
Бенн: Настоящее наследие кино.
Кристен: Это встроено в меня, и я никогда не хотела бы чего-то другого. Даже если бы я не была актрисой, то всё равно осталась бы в киноиндустрии, внося свою лепту.
Бенн: Команда фильма становится почти расширенной семьей.
Кристен: Да, это чертова семья! И ты можешь ощущать их страсть. Ты не можешь выполнять работу, пока не полюбишь это, потому что это адски тяжело, и, отчасти, неблагодарно, пока не начнешь понимать, что и это тоже твоя работа. Но чтобы стать действительно «счастливым членом команды», ты должен полюбить это. Мои родители так и поступили.
Бенн: Ты когда-нибудь снимешь собственный фильм?
Кристен: Ох, да, я планирую это сделать. Вроде как не могу дождаться. Мне это нужно.
Бенн: Откуда такой импульс?
Кристен: Когда распробуешь на вкус фильм, когда работаешь с кем-то, кто понимает, что вы делаете это вместе. Я хочу иметь возможность помочь людям почувствовать. Дело же не только в том, чтобы быть рассказчиком. Это опыт. Это путь из точки А в точку Б. Позволить людям почувствовать себя настолько комфортно, чтобы они ослабили бдительность. Мне нравится, когда со мной случается подобное.
Бенн: Это коварно.
Кристен: И чертовски сложно сделать. Да! Опять же, это чертов танец.
Бенн: Какие фильмы вдохновляли тебя в детстве?
Кристен: Мне нравился «Таксист». Я видела его, наверно, миллион раз.
Бенн: Такого я не ожидал.
Кристен: Родители не защищали меня ни от чего подобного. Я однозначно видела такое, что большинство родителей никогда бы не позволило увидеть своим детям, но это действительно так. Если у меня когда-нибудь будут дети, которых я планирую, то наверняка не смогу оградить их от мира, в котором они живут, так что они просто смогут высиживать свой страх. Я имею в виду, есть баланс, но…
Бенн: Баланс советов, когда по ТВ один мусор, а в бульварных таблоидах разоблачающая чушь.
Кристен: Люди, которые заинтересованы в том, чтобы продавать свою жизнь, словно историю комиксов? Это просто деньги, деньги, деньги и еще раз деньги. Это просто чертово развлечение, и многие люди зарабатывают на этом кучу денег, потому что мы хотим, чтобы нас развлекали.
Бенн: Это действительно вызывает нездоровый аппетит, который нужно утолять.
Кристен: Естественно. И он есть у всех нас. Я буду смотреть на свою еду в Instagram'е каждых тридцать секунд, ожидая, что снимок станет популярным, да только я не испытываю к этому даже отдаленного интереса.
Бенн: Многие актеры чувствуют давление, необходимость социальных сетей. Вроде как «Мне нужно это сделать или это не сработает!»
Кристен: Нет, ты не прав! Ты не должен. Кто тебе такое сказал? Эти ребята, молодые актеры, которые говорят подобное, и это как: «Чувак, кто тебе это сказал? Кто тебя окружает?»
Бенн: Так ведь всё дело в том, чтобы быть застенчивым, чтобы снискать одобрение.
Кристен: Да, ты действительно выворачиваешь себя наизнанку, ожидая ажиотажа. Я очень стараюсь избавиться от этого.
Бенн: Похоже, ты защищаешь то, что для тебя действительно важно. Это осознанное решение или же импульс?
Кристен: Я чертовски импульсивна, до неисправимости. Как только «Сумерки» вышли в свет, я за одну ночь стала такой чертовски известной, что это разбивало и пугало. Я была просто в ужасе. Я буквально начала возводить вокруг себя стены на каждом шагу.
Бенн: Столько недоверия?
Кристен: Именно. И это печалило. Кое-что, определенно, осталось со мной с тех самых пор. Ты должен понимать, что происходит, ты должен смотреть над стеной. Она не должна оказаться настолько высокой, чтобы ты был в абсолютной изоляции. Но я действительно не желаю ничем делиться с людьми, которых не знаю.
Бенн: Я не думаю, что Instagram реально позволяет делиться.
Кристен: Дело не столько в обмене, сколько во внимании. Это просто неуверенные в себе люди, которые нуждаются в восторженных ахах и вздохах каждую секунду дня. И большинство актеров такие. Мы чувствительные. Даже к одобрениям.
Бенн: Я слышал, что «Облака Зильс-Марии» получили премию Нью-Йоркского общества кинокритиков. Для того, кто слегка далек от достижений, это как котируется?
Кристен: Я определено не тот человек, который выигрывает только дерьмо. Я привыкла думать, что такого никогда-никогда не случится. Даже если это чертовски намного лучше, чем ожидалось, даже если бы я убилась, и никогда не смогла бы сделать это лучше или быть более искренней, я всё равно выигрываю. Как «Сезар», полученный мною во Франции! К тому же фильм вышел годы назад, да еще и иностранный. Он, скорее, косвенный, чем относится ко мне напрямую. Перформансы, которые признают в Штатах, обычно всегда чуть экстремальные. Обычно а-ля «Я кричу и плачу!» Или когда женщина вся такая а-ля «Я прошла через эту… какую-то чертову ситуацию!» Знаешь такие? Но «Облака Зильс-Марии» были действительно задумчивыми, тихими и созерцательными, похожими на небольшую медитацию на тему. Мне очень нравится этот фильм. Я чертовски горжусь им и считаю, что мы с Жюльет [Бинош] с помощью Оливье были вовлечены во что-то. Это просто удивляет меня.
Бенн: А как твои дела в тылу?
Кристен: Однозначно приятно, когда тебя поддерживающе хлопают по спине. Особенно, учитывая то, откуда я родом. Люди реально из кожи вон лезут ради этого дерьма. Пытаться выиграть этот чертов «Оскар» всё равно, что баллотироваться на пост президента. Это как дипломатия. И скажу, что часть тебя вроде как чувствует, что это нормально, потому что хочется, чтобы людям было не всё равно. И в этом нет никакой несправедливости. Но вся эта гонка ради него… Я никогда не буду делать этого намеренно. Честно говоря, я была крайне удивлена. Я всегда говорила, что «значительная» я во Франции. [Смеется.]
Бенн: Помню, я как-то раз общался с Беном Газзарой, и он такой [подражая голосу]: «Знаешь, я понял, что меня любят во Франции».
Кристен: [Смеется.] Это не так уж плохо.
Бенн: Каково тебе сотрудничать с Chanel?
Кристен: Я знаю их много лет. Это был просто следующий шаг на дороге узнавания друг друга. Работать с Карлом [Лагерфельдом] замечательно. Он одержим информацией и деталями, почти на уровне обсессивно-компульсивнoго расстройства.
Бенн: Он очень хорошо подкован.
Кристен: У него есть образование и воспитание. Всё, что он хочет сделать, это научить людей; убедиться, что вы знаете, какие пленки он использовал, чтобы снимать какие-то фонтаны в Италии, а еще почему хотел это сделать, и кто сидел у этого фонтана в 1910-х, или что бы то ни было еще. Она знает года, имена, даты – он действительно специфический и буквально одержимый. И вот что я тебе скажу. Он чувствует искренне, как дедушка. Как «Эй, послушай! Это важно!» Он никогда не задается вопросом, что делать на съемках. Он настолько уверен, что просто приходит и делает. И это никогда не длится «слишком» долго. Я снималась у него, и это заняло пять минут, хотя на деле оказалось, что прошел целый день. Если возникнет заминка, он просто скажет: «Возьми в рот зубочистку, но чуть повыше», а потом: «Это было здорово, молодцы. Ни о чем не спрашивай». Он рисковый.
Бенн: Забавно, но пока я летел сюда, то составил целый перечень вопросов, которые задам тебе, но даже ни разу не взглянул в свою записную книжку.
Кристен: В том-то и штука. Иногда ты просто должен это сделать. Только так ты сможешь понять, что готов, так что у тебя есть уверенность в том, что ты что-то сделаешь, а затем ты это отпускаешь. Это в твоем теле: мышечная память.
Бенн: Прямо как мы обсуждали ранее: импульс, импульс, импульс. Похоже на цитату: «Танцуй, словно тебя никто не видит; словно тебе никто и никогда не причинял боли».
Кристен: Я бы хотела танцевать так, будто меня никто не видит. Однажды вечером я танцевала и чувствовала себя чертовски хорошо. Это так непохоже на меня. Я очень сильно завидую людям, которые ведут себя так по жизни. Я довольно развита физически, но мне действительно нужно дать себе волю. Четно говоря, мне бы просто чертовски хотелось танцевать чаще. Вот и всё.
Бенн: Мне нравится чувство потери себя в такие моменты.
Кристен: Мне тоже. Это то, что я люблю больше всего на свете.
Бенн: Я недавно посмотрел [байопик Дэвида Фостера Уоллеса] «Конец тура», и в конце фильма Джейсон Сигел [сыгравший Фостера Уоллеса] идет в баптистскую церковь, чтобы затеряться, – он просто танцует, так свободно.
Кристен: Ох, мне нужно его посмотреть. Дэвид Фостер Уоллес – гребаный мужик. Я разработала дизайн тату для «Облаков Зильс-Марии», отталкиваясь от его речи «Это вода». Там были две маленькие рыбки, а затем появилась большая. Это было действительно круто. Я могла бы сделать тату сегодня.
Бенн: И что ты собираешься набить?
Кристен: Я собираюсь набить «Еще раз, с чувством». Знаю, что это супербанально, но «Еще раз, с чувством» подходит мне, я это вижу в том, что пишу. Потому что я чертовски во всём запуталась. Но это никогда не прекратится. Работа никогда не остановится. «Еще раз, с чувством. Сделай это еще раз, и еще раз. О, ты думаешь, что запуталась? Дорогуша, сделай это снова, и снова, и снова, и снова».
сегодня увидела. говорила, что всё везде работает отлично и сглазила( с хрома на телефоне и компе сайт пока что работает исправно. но у меня уже начинается паника... нужно что-то делать и спасать сайт...
Боюсь дышать и спугнуть,но при втором заходе появилась сетка сайта!!!Спасибо на всякий случай и тьфу тьфу тьфку,Штоб не пропало 
Тема закрыта
Тож самое Хью Грант, фильм с которым сейчас уныло пытаюсь досмотреть. Все как-то унло, плоско, однообразно... 
Сестре, в общем, есть куда идти и есть к чему стремится. Особенно зачотна эта красотень будет в зрелом возрасте. 
Хотела в юмор отнести, но раз мы тут обсуждали фанфикшен по Гарри Поттеру -
Более того,этого самого человека беспрестанно еще и обвиняют в том, что он - пиарится на свой якобы нетрадиционной ориентации (будучи при этом суровейшим гетеро), троллит фан-базу, и вообще всячески привлекает внимание к своему личному - но не выставляет этого личного напоказ... спрашивается - а зачем требуется скрывать? Как-то странно это... едва ли кто-то станет скрывать святую чистую любовь, безукоризненный брак и милых детушек. Скрывают как правило что-то неприличное, что могло бы измарать светлый облик медийной личности. Мне конечно не понять, грубому цинику, тонкой душевной организации мисс Сезар - что побуждает ее будить нездоровое любопытство своей фан-базы бесконечными интригами вокруг своей частной жизни. Кажется, дошло до самых отсталых слоев населения, что чрезмерная таинственность вокруг этой сферы приводит лишь к увеличению к ней интереса публики. Этот феномен описан, как эффект Стрейзанд. 
