GQ '03
Голый? Голый. Я просыпаюсь, ощущая свою наготу. Пока мое зрение приспосабливается к калифорнийскому персиковому рассвету вперемежку с удушающим смогом, я понимаю, что лежу плашмя на кровати, руки и ноги раскиданы как у Витрувианского человека Да Винчи. Правда, знаете, меньше человеческого и меньше Витрувианского, что бы это ни значило.
Вообще-то, я сейчас больше похож на растянутую человеческую оболочку, пригвожденную и готовую к обжарке над костром. Скосив глаза наверх, я почти ожидаю увидеть там недобро улыбающегося шеф-повара Фрэнсиса Мальмана, стоящего надо мной с горячей кочергой в одной руке и специями в другой.
По крайней мере, огромная кровать, в которой я очутился (каким бы образом я это ни сделал) – весьма уютная, благодаря мягчайшей льняной простыни цвета хаки, произведенной на этом склоне гор Калико. Я под высокими сводами виллы Карлотта, недавно восстановленной резиденции в районе Лос-Анджелеса – Франклин-Вилладж, которая однажды был домом чуть ли не половины поколения золотого века Голливуда.
Комната, в которой я нахожусь, - непростая, она совсем непохожа на комнаты знаменитостей из пыльных ностальгических туров, которые тут и там предлагаются в этом городе, или на комнаты из любой другой версии вылизанной декофеинизированной прохлады, в которой был (и мог себе позволить) владелец виллы на той неделе. Здесь творится настоящая история целой индустрии, та самая история, которой я прямо сейчас сверкаю так же, как это делал Брюс Уиллис в «Цвете ночи».
Все это происходило в этих самых однокомнатных апартаментах (апартаментах с французскими дверьми от пола до потолка, которые открываются в окруженный пальмами сад), где знаменитая сплетница и кинокритик Луэлла Парсонс составляла свои разгромные колонки в 30-х. Для каждого журналиста в кинобизнесе ее имя многое значит: на пике карьеры у нее было больше 20 миллионов читателей. Она могла завернуть карьеру любой молоденькой актрисы быстрее, чем Говард Хьюз съедал хлебную палочку в ресторане Дэна Тана.
Это та же самая комната, в которой спал оскароносный продюсер Дэвид О. Селзник – или, скорее, крутился и вертелся, пока работал над «Унесенными ветром». Как бы там ни было, этим утром здесь только я. Я и, кто-то скажет, еще несколько довольно огорченных голливудских привидений, задающихся тем же вопросом, что звучит сейчас в моей голове: куда, черт возьми, подевались мои шелковые труселя?
Еще раз, зачем я здесь? Что случилось прошлой ночью? И что еще важнее, с кем я вчера был?
След вел от тяжелой белой двери номера отеля к кровати, где в настоящее время я размышляю над возможностью опять отключиться, чтобы все забыть, нежели окончательно проснуться в попытках вспомнить. Как обреченный космический корабль, разрушившийся при входе в земную атмосферу, моя одежда и другие вещи одна за одной невольно попадали с меня на пол, вывалились из моих рук и карманов.
По порядку обнаружения: брелок с ключом от номера, айфон, темно-синее пальто (от весьма недооцененной марки Fay), сумка Paul Smith (отлично подходит для командировок), мой кожаный кошелек Moncler (с кредитками), 460 долларов наличкой в зажиме от Bottega Veneta (нет, никогда не думал, что стану пользоваться этим, но вот посмотрите ж), джинсовая рубашка Frame (мятая), белая футболка от Ralph Lauren с большим и сомнительным красным пятном, серые ботинки Saint Laurent Chelsea, черные джинсы Acne Studio, часы Tudor Black Bay GMT (что, я снял часы?), очень ценная золотая цепочка (моей девушки, стащил у нее где-то полгода назад) и, наконец, черный носок – один-одинешенек. Его пара (Uniqlo, раз уж на то пошло), кажется, как-то оказалась на ближайшем столе, лежит там как подбитое животное на дороге.
Вас нервирует обнаженка? Меня точно беспокоит. Понимаете, я вообще никогда не сплю голый. Я просто не один из таких парней. У меня нет специальной щетки для чистки моих кроссовок. Я не вожу чернильно-черный Мазератти. Я не провожу день Святого Валентина в 5-тизвездочном Амила Фуши на Мальдивах. Я не принуждаю моего помощника заниматься моими еженедельными покупками в Хэрродс Фуд Холл. У меня нет оригинального Джексона Поллока, которого можно повесить в своем кабинете на супер-мега-яхте, к дизайну которой приложил руку Филлип Старк, моя налоговая категория не соответствует той, в которую попадают постоянные путешественники, и нет, я не сплю голым.
Что, а вы спите? Может, и да. Возможно, вы как Бето О’Рурк (спорим, он спит голым). Возможно, вы и есть Бето О’Рурк (если да, так что, спите?). Или Ганди (Дэвид, британская модель, не тот Ганди, который индийский духовный лидер. Этот Ганди мог спать голым, но, скорей всего, причины у него были далекими от простой похотливости). Или Обама. Может быть, Барак спит с Мишель – тоже голой, исключая те потрясающие ботфорты от Balenciaga, которые она надевала на встречу с Сарой Джессикой Паркер – напевая «Гавану» Камиллы Кабельо, без единого кусочка лишней ткани между ним и его 10-тислойным хлопковым одеялом.
Обнаженка просто не мой вариант для прелюдий. Я моюсь голым. Я занимаюсь сексом голым. И если говорить об этом, то все может закончиться наготой, начавшись, как и полагается, в одежде. (Хотя бы иногда. В смысле, можно же на это надеяться, правда?). И даже когда я оказываюсь в конце без одежды – что, вообще, редкость – я никогда не ложусь в кровать полностью раздетым. Я одеваюсь. Я делаю все, что надо делать в ситуации, когда двое людей не находят ничего интересного посмотреть на Netflix, и потом встаю. Я одеваюсь. Я возвращаюсь в постель. Одетый.
Я люблю пижамы – и что? Это лучше, чем спать в старой футболке, которую ты купил во время отдыха в Тунисе. И раз уж все мы здесь, скажу: мне нравятся темно-синие хлопковые пижамы с кантом цвета слоновой кости и верхним карманом от Derek Rose. В идеале, они должны быть заранее согреты на полотенцесушителе, но их точно не стоит мять, положив под подушку, как это делают студенты, пряча там все свои вещи. Переодевшись, я чищу зубы щеткой Oral-B Genius 9000 рекомендованные 2 минуты, иногда дольше, задумавшись. Затем я использую зубочистку. И ополаскиваю рот стаканом воды, да, иногда водой из фильтра. Потом я умываю лицо. Я умываю лицо теплой водой и вытираю его чистым махровым полотенцем, если возможно. Если под рукой нет махрового полотенца, я использую все, что угодно: бумажную салфетку, вторую подушку, школьный джемпер моей дочери в корзине для белья – буквально все, что угодно. Тот факт, что я умою и вытру лицо перед сном, так же очевиден, как и то, что Ким Кардашьян Уэст снимет свои накладные ресницы и запостит белфи в снэпчате перед тем, как принять ванночку для ног из свежего молока единорога и позже уснуть в своей крио-камере.
Все же вернемся на виллу Карлотта. Я все еще голый. Я все еще один. Но что конкретно произошло прошлой ночью? Я проверил телефон. 7 утра. У меня встреча в 9. Я знаю это, потому что получил уже два сообщения от человека, с которым у меня должна быть встреча, - он пережил ужасный пожар в Малибу. Два сообщения. «Джонатан, ты в порядке?». Оказалось, я должен был встретиться с ним прошлой ночью, но неожиданно все отменил около 9 вечера. Что же такого важного произошло?
Я просматриваю свой телефон в надежде хоть на какую-то подсказку. Нет никаких писем с благодарностями за пользование услугами от Uber, хотя я уверен, что пользовался ими. Правда ведь? Я работал.
Я брал интервью?
Я брал интервью.
Я брал интервью... у Арми Хаммера!
Конечно! Арми! Армстер! Армада. Арми-геддон. Арми-тейдж Шенкс [Armitage Shanks – британский производитель фурнитуры для ванны]. «You and whose Armie»! [You and whose Army – песня Radiohead]. Arm&Hammer [торговая марка компании-производителя товаров для дома]. Хаме-чок [The Hamster]. Время Хаммера [Hammertime]. The Ham Man... (Все же не думаю, что кто-либо когда-либо называл Арми Хаммера любым из этих прозвищ, уж точно я этого не делал. Тем не менее я вполне себе верю, что его прадед Арманд Хаммер, действительно, купил Arm&Hammer только из-за схожести его имени и названия бренда, потому что ему до смерти надоело отвечать на вопрос, владеет ли он этой компанией. У миллионеров свои причуды...)
Вы знаете Арми. Высокий. Очень красивый. Настолько красивый, что хочется его ударить. Его красота настолько пронзительна, что он может с легкостью заставить зрителей поверить в то, что Тимоти Шаламэ в НМСИ станет заниматься любовью с персиком в стиле «Американского пирога», просто представив себе эту красоту. Нет? Арми? Хаммер? Этот человек со статью римского центуриона из комикса про Астерикса и глазами как у кота из Шрека 2. Влажные. Глаза, в смысле. Его глаза – влажные, как будто покрыты утренней росой. В них чувствуется ранимость, но взгляд сильный. Благопристойность и порядочность незримо следуют за ним, но не так как это бывает у полицейских, скорее, как у капельдинера на свадьбе, которую вы никогда не сможете себе позволить. Он немного похож на Кэри Элвиса, Уэстли из «Принцессы-невесты». Вообще, вся суть Арми Хаммера выражается двумя словами – Прекрасный Принц. Превосходная породистость. А еще он отлично выглядит даже в трениках от Адидас. Так же хорошо, как и любой олимпийский чемпион или баскетбольный профи.
Арми! Хаммер! Ну же! Может, вы видели его в «Сплетнице», он играл там первоклассного придурка-бойфренда. Он выглядит как более трезвая версия Брэдли Купера, что странно, потому что Арми пьет, а Купер – нет. Он играл в «Социальной сети» и был там очень хорош. Нет, он играл не Цукерберга, это был Джесси Айзенберг. Арми играл гребцов. Ага, обоих сразу. Гарвардские братья. Гребцы. Близнецы Уинклвосс. (Они с помощью компьютерной графики наложили лицо Арми на второго актера). «Я – метр 96, и нас таких двое». Эти парни. Этот парень. Это был Хаммер. Это был Арми.
В общем, я был с ним. Вчера. Мы вместе провели день. В обнимку. Ну, не то чтобы в обнимку, вернее будет сказать, мы с ним зависали. (Ладно, работали мы). В доме. Высоко на Голливудских Холмах. Потом мы взяли такси, я так думаю. Или его агент нам его заказал. В отель. Сансет Тауэр, да. Бар Тауэр. Классное место. Уэс Андерсон пил там. И Джефф Голдблюм. (Джефф однажды пытался затащить меня сюда; все закончилось 2-хчасовым пребыванием в туалете, но это другая история). Арми знает хозяина, Димитрия Димитрова. И это не бахвальство, между прочим, все знают Димитрия. Даже я знаю Димитрия. Или знал. Он ушел. Ну да ладно. Разница, естественно, в том, что Димитрий никогда не знал меня. Или вас. Если вы, конечно, не Арми Хаммер. В таком случае...
Была пятница, около 5 вечера. Так ведь? Мы нашли столик в углу. Только ты и я. Пустой бар. Мы разговаривали. Мы говорили обо всем. О твоих будущих фильмах. Вообще-то, это не правда. Мы, на самом деле, не обсуждали твои предстоящие фильмы, такие как превосходный (и несомненно важный) «По половому признаку» с Фелисити Джонс в роли Верховного судьи Рут Бейдер Гинзбург. Или твой Стив-убийца-и-любитель кокса-Лифт в фильме Бутса Райли «Простите за беспокойство».
Мы, в основном, говорили про работу, о том, как оставаться человеком, и тех словах, что ты сказал людям, которые постили селфи со Стэном Ли после его кончины. Еще мы говорили о деньгах. И Тимоти Шаламэ. Было много выпивки. Еда? Да, хоть ты и был на диете. Или ты был на диете из-за пари? Или и то, и другое? Что-то вроде. Мы ели бургеры? Уверен, что да. Возможно. Но выпивка – определенно да. Много, очень-очень много выпивки...
«Мартини! Да. Я буду Tito’s Gibson» [коктейль Гибсон на основе крафтовой водки Титос].
Вот оно: доказательство (точнее, 80% того, что это верно). До того, как мы продолжим, зафиксируем: мартини было твоей идеей, Арми Хаммер. Если честно, я не знал, что представляет из себя Титос Гибсон, так что для меня это был всего лишь мартини. Оказалось, Титос – это бренд водки, которую делают на крошечном производстве в Техасе.
Место происхождения этой водки, может, и важно, а может, и нет. Хаммер, видите ли, родился не в Техасе. Это произошло в Санта-Монике 32 года назад, хотя его мать, Дрю Энн, сама из Техаса, и семья жила в Далласе до того, как Арми исполнилось 6 или 7. Майкл Хаммер, отец Арми (прозвище Гудок) и сын богача, который купил АрмЭндХаммер по крайне причудливой причине, затем перевез семью на Каймановы острова, где они все и жили долгий период времени. (Они вернулись сразу после 9/11). Вот жена Арми, мать их двоих детей, Элизабет Чэмберс, из Сан-Антонио, что находится в Техасе. Вместе они владеют пекарней там же, Бёрд Бейкери [Bird Bakery]. (Печеньки для вашей бабушки, по-видимому).
(Если отвлечься: часть заказанного Хаммером коктейля — «Гибсон» - это, если кто не знает, просто замена стандартной для мартини оливки на маленькую коктейльную луковичку. Я и сам понятия не имел об этом, когда Хаммер заказывал напиток. Но заказал то же самое. Почему? Потому что, кто не хочет попробовать напиток с названием Титос Гибсон, особенно когда его заказывает кто-то с такой прекрасной мордашкой, как у Арми Хаммера?).
В любом случае, вот, что вам необходимо понять: заказывает ли Хаммер техасскую водку Титос только лишь потому, что ему нравится конкретно эта марка? Или все потому, что он относится к тому типу людей, которые, поднимаясь сами, тащат за собой всех вокруг, или, по крайней мере, некоторых, кто находится в родном штате его жены? Или, может быть, ему просто нравится произносить вслух «Титос Гибсон»? Потому что это, и правда, звучит круто. «Сделайте мне Титос Гибсон». Попробуйте. Здорово, правда? (Но только когда вы пьете в баре Тауэр в ЛА и заказывает Арми Хаммер. Я пробовал его в местном баре в Северном Лондоне – получил в придачу бутылку Фанты и упаковку свиных шкварок).
Семья – это первая тема, которую я поднимаю с Хаммером, потому что его семья гораздо интересней, чем у кого-либо. Помните, я упоминал Арманда Хаммера, деда Арми? Ну, это и есть человек, в честь которого был назван Арми. В свидетельстве о рождении Арми записано – Арманд Дуглас Хаммер. Как-то в старшей школе его имя сократили до Арми – круче, моднее, и оно так и пристало. Арманд (тот, что оригинал, а не любитель Титос) родился в Нью-Йорке в 1898 году в эмигрировавшей из России еврейской семье. Как-то Арманд рассказал, что его отец, Джулиус Хаммер, назвал его в честь Арманда Дюваля из «Дамы с камелиями», роман Александра Дюма-сына о молодом буржуа, который влюбился в куртизанку. (Позже эти факты могут оказаться полезны. Или нет).
У Арманда была довольно тяжелая жизнь. Я имею в виду, об этом парне столько книг написано. Хотя предполагалось, что Арманд станет врачом, как его отец, Джулиус, у которого был кабинет медицинской практики в крыле их семейного дома в Бронксе (говорили, что он даже отсидел срок в тюрьме из-за неудачного аборта), но все закончилось бесконечными поездками из США в Россию и обратно. В основном, он занимался импортом-экспортом различных товаров и медицинского оборудования, временами попадая под подозрение Дяди Сэма, особенно во время холодной войны.
Так или иначе дедушке Арми удалось заработать весьма внушительные деньги. И что потом? Ну, потом он заработал еще более серьезные деньги. После переезда в ЛА, находясь одной ногой на пенсии, он вложился в несколько нефтяных предприятий Америки. В 1957-м Арманд Хаммер принял бразды правления компанией Оксидентал Петролеум. Слышали про такую? Я тоже нет. В общем, я тут проверил записи и хотя Арманд Хаммер – больше не глава компании (он умер в 1990 году в возрасте 92 лет), все же пока он им был, компания превратилась в одну из самых успешных нефтяных компаний в США. Прибыль должна была быть сумасшедшей. Примерно какой-из-Карибских-островов-ты-хочешь-купить-сегодня огромной. В 2017-м оборот Оксидентал Петролеум составил 12 млрд долларов. Ага. Вот так.
Так, и какое отношение ко всему этому имеет его внук Арми, вполне справедливо заметите вы. Знаете, когда нефтяные деньги смешиваются с родословной, как французская горчица смешивается с соусом ранч, кому-то следует проявить должную осмотрительность и спросить себя, какое влияние это окажет на чью-то жизнь и карьерный путь, так ведь? Так. А еще очень важно учитывать общий фон, особенно принимая во внимание все эти современные веяния в Голливуде. И через все подобные разговоры должны, как незримая нить в полотне, проходить слова лауреатки Оскара Фрэнсис МакДорманд в своей благодарственной речи – «Инклюзивный райдер».
Кто-то может поспорить – и это уже, действительно, случалось (небезызвестная статья журналистки BuzzFeed Энн Хелен Питерсен «10 долгих лет в попытках Арми Хаммеру случиться») – что исходные данные 32-хлетнего актера, его благосостояние и цвет кожи дали ему определенные привилегии и вторые шансы, которые не были бы доступны ему, будь он бедным, черным или женщиной. Или бедной черной женщиной, в самом деле.
Насколько хорошо осознавал Хаммер растущее благосостояние семьи? «Мне не было особо с чем сравнивать, так что оно просто было и все», объясняет он, потягивая свой Титос. «Родители моей матери росли в Оклахоме во время Великой Депрессии, и у них все было по-другому. Мама не позволяла нам расти, осознавая насколько богаты мы были. Нам никогда не говорили: ‘Хэй, вот тебе наличка. Иди и наслаждайся жизнью!’. Если наши друзья на карманные расходы получали 10 долларов, мы получали по 7. Я часто, иногда чрезмерно, пытал ее вопросом, почему так, на что она всегда отвечала: ‘Так ты думаешь, что заслуживаешь большего? Почему?’ И, конечно, на это у меня не находилось хорошего ответа. Так что, я думаю, мамина забота и деликатность не дали нам избаловаться в этом плане».
Еще мне очень хотелось спросить Хаммера об обвинениях по поводу «привилегии белого человека», некоторые из них были прямо направлены на него и его карьеру, и не в последнюю очередь в социальных сетях, где актер весьма заметен. (Его агент сказал бы «чересчур заметен», но об этом немного позже). Маятник киноиндустрии постоянно качается, и будет правильным сказать, что именно высокие, белые, привлекательные мужчины с определенными исходными данными могут однажды обнаружить себя в совершенно других обстоятельствах с совершенно новыми карьерными перспективами.
«Я знаю о «привилегии белого», да, и я осознаю, какой эффект она оказывает на людей», без запинки ответил Хаммер. «Есть люди, которые используют эту привилегию, осознанно или нет, и было бы глупо сидеть здесь и говорить, что к моей карьере все это никакого отношения не имеет. Я не могу так говорить. Но люди также должны осознавать, насколько тяжела наша работа. Я понимаю. Парни вроде меня получают большое преимущество, будучи такими, какие они есть. Если эта привилегия и имеет ко всему этому какое-то отношение, все равно нельзя забывать о том, сколько труда я вкладываю в свою работу».
Конечно, ладно, но одно дело быть актером, который борется за место под солнцем, спит в своей машине и работает официантом, чтобы свести концы с концами, и совсем другое – быть актером, который борется за место под солнцем и спит в своей машине в то время, как его семья зарабатывает сотни миллионов долларов за счет нефтяного бизнеса. Есть борьба с внешними обстоятельствами, а есть борьба, навязанная себе самим собой. Давай посмотрим правде в глаза, Арми, тебе не приходится переживать о деньгах, от слова «совсем».
«О, чувак, я постоянно переживаю из-за денег». Правда? Что, даже если сравнить твою огромную зарплату с зарплатой, скажем, Пола Радда? Слушай, твое эго переживает из-за денег, но тебе не приходится тревожно размышлять о том, сможешь ли ты оплатить услуги няни на этой неделе. «Я получал большие деньги только два раза – за «Одинокого рейнджера» и «Агентов А.Н.К.Л.» - это были мои самые большие чеки. Хорошо, смотри, моя жизнь – вроде как одна из версий тех жизней, что могли бы быть, как в фильме «Осторожно, двери закрываются». И вот если бы я выбрал определенный путь, мне вообще ни за что переживать не надо было бы, тем более за деньги. Но я этот путь не выбрал».
Я спросил Хаммера в лоб: ты отказался от материального обеспечения своей семьи? «На данный момент, да, и я глупо себя чувствую, говоря об этом, но я даже домом своим не владею. Если кто-нибудь предложит мне что-нибудь перезаложить, я не смогу, потому что мне нечего перезакладывать». Это притворство? «Да, это все, чем я когда-либо хотел заниматься. И ты прав. Няни – не дешевы. Приходя домой, я не машу чеками направо и налево. Я спрашиваю, ‘так, сколько мы должны?’. В моей жизни то здесь, то там происходят прекрасные вещи, но я все равно всегда переживаю за деньги».
Твоя семья не оказывает тебе финансовую поддержку? «Я не получаю денег от семьи». И это было твое собственное решение? Или они отреклись от тебя, когда ты выбрал профессию актера вместо того, чтобы войти в семейный бизнес? «Я сделал свой выбор. Я. Теперь давай расставим все точки над «И», раз уж мы говорим честно и откровенно. Будет ли у меня подстраховка, то есть смогу ли я пойти к своим родителям, которые сейчас в разводе, и попросить помощи, если мне нечем будет выплачивать аренду? Могу ли я сказать им «Мне нужна ваша помощь». Есть ли у меня возможность сделать это? Да. Сделаю ли я так когда-нибудь? Нет». Когда ты принял это решение? «Когда я был молод. В смысле, я не брал ничего у родителей на жизнь, в общем-то, уже целое десятилетие». Был ли это разговор с родителями или… «Нет». Голос Хаммера немного повысился. Бармен бросил взгляд в нашу сторону. «Нет», он продолжил спокойней. «Это был разговор с самим собой: ты можешь быть человеком, ищущим помощи у родителей, или ты можешь им не быть. Я предпочел не быть. Вопрос не стоял в полном разрыве отношений с родителями или в чем-то таком. Мне нужно было самому укрепить свои силы, встать на ноги. Вопрос был в том, чтобы стать тем человеком, которым я хотел быть. Какого человека я хотел видеть каждое утро в зеркале».
За час мы выпили примерно три Титос Гибсон каждый. Может, четыре. Все, кто знает что-нибудь о мартини, представляет, насколько это много выпивки, особенно для тех (касается меня), кто не спал (спасибо скандалящей паре наверху и усталости с дороги) и чей последний прием пищи состоял из кофе и вегетарианской колбаски вчерашним утром. Слабенькая электронная сигарета, пока еще не заплетающийся язык, и мы поели, так что…
Когда я говорю «мы поели», это значит, что перед нами стояли две десертные тарелки с пятью котлетами размером с мячик для гольфа, зажатыми между двумя листьями салата айсберг, на каждой. Довольно вкусно. Но все же не так эффективно в поглощении четверти выпитой бутылки водки. Для полного понимания: я заказал к своим мини-бургерам хлеб. Оказалось, что: а) хлеб для мини-бургеров в отеле Сансет Тауэр закончился (видите, как боги ополчились против меня?) и б) Хаммер поспорил с друзьями, что не будет есть ничего, что содержит углеводы.
«Мы были в Нью-Йорке», вспоминает Хаммер, «я и несколько моих друзей решили встретиться, знаешь, иногда тебе нужно ходить на вечеринки, так? У нас был всего один вечер, и мы решили: давайте сделаем этот вечер незабываемым. Мы два раза ужинали, было много напитков и всякого такого, и в конце все развалились на диване и говорили: ‘Мне так плохо, я так наелся. Я теперь месяц могу ничего не есть’. И кто-то сказал: ты не можешь месяц не есть. Тема развивалась и в итоге превратилась в спор, в котором мы должны были все сесть на кето-диету, это особенная диета, ведь ты можешь ее реально проверить».
Кето? Что она измеряет? «Кетоны в твоей моче. Ты не можешь есть углеводы, и потом, когда ты писаешь на тест-полоски, они позволяют измерить уровень кетонов в твоей крови». Есть какой-то способ обойти этот спор? «Единственная вещь, которая пришла мне в голову: пока я буду в процессе кетоза, я могу пописать на несколько полосок сразу и сохранить их». Так ты сделаешь это? «Обманывать? Нет. В чем тогда будет веселье?». И что будет, если ты первый съешь углеводы? «Проигравший должен побрить голову». Я взглянул на стрижку Хаммера: боковой пробор, исчезающая грань между длинными волосами и короткими по бокам и сзади. Очень привлекательно. Немного консервативно, но все равно привлекательно. Я полагаю, было бы обидно: у тебя очень красивые волосы. «Ну, волосы отрастают. Я обычно люблю соревноваться. Но в этом случае, возможно, будет весело проиграть…» Примерно за две недели до Рождества Хаммер постит видео в Инстаграм, в котором он сбривает свои волосы перед самым началом The Tonight Show. Он говорит ведущему Джимми Фэллону, что он как раз этим утром проснулся с мыслью о том, как ненавидит свои волосы. Тем не менее шесть ближайших друзей Хаммера – и я – смеялись немного громче остальных зрителей.
Желание дружить с Хаммером возникает как-то само собой. Вы можете себе это представить, да ведь? Я совершенно потерял голову, ведь он – просто потрясающий. Умный, откровенный, компанейский. Он также, в отличие от своих коллег по цеху, не боится говорить о том, что его беспокоит. Но это в свою очередь может поставить его в довольно неловкую ситуацию. Всего несколько дней назад до наших с ним попыток залить наши тела до предела водкой и вермутом, Хаммер в довольно саркастичной манере высказался в адрес знаменитостей, выложивших свои селфи со Стэном Ли, движущей силой комиксов Марвел, желая отдать дань уважения в связи с его смертью. «Так тронут всеми этими знаменитыми людьми, которые выкладывают селфи со Стэном Ли», написал Хаммер в своем твиттере 12 ноября 2018-го. «Как будто нет лучшего способа почтить память великого человека, чем выложить фото с собой». Ауч.
Так тебе не нравятся селфи? «Слушай, про Стэна Ли, тут такое дело. Я оговорился. Я обидел людей, которых я не хотел обидеть, и я сделал общее заявление, включив в него людей, которых включать туда было бы несправедливо». Таких как Роберт Дауни мл? Том Харди? Эванджелин Лили? «Есть люди, которые знали Стэна и работали с ним многие, многие годы, и у них сложились очень близкие отношения. Но это как раз не те люди, которых я критиковал. Позволь мне прояснить кое-что. Я вовсе не чувствую себя виноватым в том, что задел людей, которые встречали Стэна Ли лишь раз и потом пытались нажиться на этом, маскируя саморекламу под фальшивое горе».
В прошлом Хаммер был весьма критично настроен по отношению к миру знаменитостей. Откуда это идет, из его собственного опыта? Разве это не есть современная молодежная культура? «Вот, что происходит. Это то, что происходит со мной, то, что я сам вижу: я буду где-нибудь на публике и кто-то подойдет ко мне и не скажет ‘Привет’, не скажет ‘Приятно познакомиться’, не скажет ‘О боже, мне нравится твоя работа’ или что-нибудь подобное…Слушай, я такой же тщеславный, как и все. Если кто-то подойдет ко мне, скажет что-то доброе, захочет сделать селфи, то, конечно, давай поболтаем и сделаем селфи. Но они так не делают. Они подходят к тебе и говорят ‘Можно сделать селфи?’, делают его и уходят. Они не говорят спасибо, но вместо этого рассказывают всем ‘О мой бог. Я только что познакомился с Арми Хаммером!’. Нет, это не так. Мы не перебросились даже парой фраз. Это не значит, действительно, познакомиться с кем-то».
Я сбивчиво произнес: разве ты не миллениал? Селфи и тому подобное: предполагается, что это все штучки твоего поколения.
«Я – миллениал. Ты прав. Я абсолютно точно должен им быть. И я не могу сказать, что я – не он, но я – не он. Я просто не понимаю. Это никак не связано со мной. Я не понимаю, почему миллениалы едут на свадьбу, делают селфи на танц.поле и потом постят это в соц.сетях с подписью ‘Поздравления Саре и Джеффу, так рады за вас, ребят!’ Что это вообще такое? Эта бессмыслица у меня в голове не укладывается».
Хаммер уходил пару раз из социальных сетей, но всегда возвращался, почему? «Хороший вопрос. Мне, вероятно, стоит передать кому-нибудь управление». Некоторые люди делают пребывание там не совсем приятным времяпрепровождением. (Вот и Титос начинает действовать). Всегда удивлялся тому, что люди так резко настроены против твоей игры в «Агентах А.Н.К.Л.». Мне вообще-то нравится фильм. В смысле, это не «Афера Томаса Крауна» (версия с Пирсом Броснаном и Рене Руссо, конечно), но и что тогда?
«Да, правильно. Не знаю», говорит он, пожимая плечами. «Может быть, некоторым людям просто не нравится мой стиль. Я встречал множество людей, которые говорили мне, что я играю так же проникновенно, как кусок дерева. Ну что ж, это их мнение, я полагаю. У меня были агенты, которые говорили мне, что я ничего не добьюсь. Никогда. ‘Сынок, у тебя просто нет таланта. Лучше уходи. Сейчас’. Это было большим делом, когда я только начинал». Такие личные выпады бьют по твоему самолюбию? «Да. В смысле, ощущения не из приятных. Это одна из причин, по которым я брал перерыв от соц.сетей в прошлом. Я не такой уж садомазохист, чтобы наслаждаться нападками. Мне не хочется читать все это, так что я просто ушел. На какое-то время». Читал ли он комментарии? Твиты? «Да, конечно. Но я не зачитывался ими. Иногда, когда не мог заснуть, я заглядывал в них, и потом оказывалось, что прошло уже часа полтора, а ты все там».
«Очень интересно навлекать на себя гнев и ярость всего интернета; время проявленного к тебе интереса - очень коротко. Мои отношения с Твиттером можно описать той басней про лягушку и скорпиона: лягушка помогла скорпиону пересечь реку, а потом скорпион ужалил ее. И лягушка спрашивает ‘Зачем ты это сделал?’, а скорпион отвечает: ‘Я же чертов скорпион!’».
Я вам говорил, как мне нравится Арми Хаммер? Что ж, позвольте мне сказать это еще раз: очень просто полюбить Арми Хаммера. Он умный и легкий в общении. Он также (вы могли заметить) любит мартини, которых к 7 вечера мы набрались уже порядочное число. Четыре? Пять? Шесть? Для меня, определенно, где-то на два больше, чем нужно. Из того, что я помню – благодаря переписке с Хаммером на следующий день, а также разговору с другом, который появился сразу после интервью – был ли это Хаммер, кто был очень добр и направил меня и мою кругом идущую голову в сторону отеля. Или по крайней мере дал водителю Uber правильный адрес.
Он придерживал мои волосы? Не совсем. Но поступил бы он так? Абсолютно точно да.
Когда я оказался дома, в Лондоне, на следующей неделе, мне удалось встретиться с актером Тимоти Шаламэ, партнером Хаммера по признанному критиками фильму «Назови меня своим именем», к сиквелу которого, как Хаммер сам признался, он более, чем готов. Шаламэ и Хаммеру удалось установить на съемочной площадке очень крепкую и длительную дружбу. Фильм об отношениях между парнем, Элио, которого играет Шаламэ, и взрослым американцем, Оливером, сыгранного Хаммером.
Я был вынужден рассказать Шаламэ о том, о чем я вынужден рассказать и вам: о настоящем человеческом благородстве Хаммера. «Да. Я чувствую, что мне очень повезло, что со мной рядом был кто-то вроде Арми», объясняет Шаламэ. «И во время съемок, и потом в пресс-туре. Арми был для меня ходячим примером. Он позволяет вам доверять ему. Как актеру, но, возможно, гораздо важнее как человеку и отцу, и как он ведет себя и как относится к другим. Как Арми относился ко мне на площадке, время и забота, которые он мне уделил, моя благодарность ему будет бесконечной за это».
Каким он был на съемочной площадке? «Трудолюбивым. Решительно настроенным на то, чтобы сделать все правильно. Сотрудничающим. Но также ему хотелось тянуть всех за собой на благо проекта. Самый большой дар актера – это его опыт. И опыт Арми очень сильно помог мне при работе над НМСИ. Я имею в виду, что у меня раньше было не так много проектов. А он знал с точностью эксперта, как хорошо сделать сцену и вытянуть каждую эмоцию из нее. В смысле, в той сцене у монумента, когда наши персонажи должны выразить впервые свою любовь по отношению друг к другу, это настолько едва уловимая атмосфера, которую сложно было передать так, как нужно. Тем утром на репетициях мы изо всех сил старались понять, как будет правильней сделать ее».
«Это очень пугающая штука, ведь последнее, что ты хочешь сделать как актер – это вскинуть брови в изображении любви. А у Арми была идея снять эту сцену в один заход и Лука (Гуаданьино, режиссер) согласился с ним. И все получилось. Я бы никогда не смог предложить нечто подобное, так что это должно показать, какое влияние имеет Арми на людей вокруг него. В смысле, Арми – потрясающий парень. Он все контролирует, если вы понимаете, о чем я».
Эй, я понимаю, говорю я Шаламэ. Я говорю ему, что верю, что есть что-то величественное в этом человеке, в его друге, наставнике и коллеге. Величественный не в смысле иерархии или принадлежности к голубой крови, это больше касается его благородства, галантности и даже рыцарства. Поэтому он всегда будет принимать всерьез вопросы о его благосостоянии и «привилегии белого человека», и неважно, сколько раз их ему зададут. Он понимает. Шаламэ или Тимми, как называет его Хаммер, соглашается: «Точно. Я еще никогда не слышал, что бы кто-то так говорил, но все это абсолютная правда. Он просто хороший парень. Мне, правда, нравится то, что вы только что сказали – величественный. Я согласен. Он живет ради благой цели. Это когда люди представляют из себя то, кем они являются. И Арми – такой, какой и есть на самом деле».
Позже тем вечером в ЛА дела обстояли довольно пикантно. По крайней мере, для меня. Вот так я и оказался голым в своей постели в отеле, без моей любимой пижамы Дерек Роуз, размышляя о том, что же все-таки произошло. О, так вы хотите знать всю историю? (И да, есть немного фотографий). Что ж, может быть, в другой раз. Возможно. Спросите меня. Побалуйте меня вниманием.
Или вот вам идея получше. Если вы увидите где-нибудь на улице Арми Хаммера, такого высокого и величественного, спросите его. Спросите актера Хаммера, что случилось с ним и тем британским журналистом, с которым у него произошел сеанс поглощения мартини в отеле Сансет Тауэр в ноябре прошлого года. Подойдите к нему. Поздоровайтесь. Улыбнитесь. Помашите. Заговорите. Начните разговор. Ему понравится. Будьте милы. Будьте воспитаны. Будьте немного больше похожи… Что ж, будьте немного больше похожи на Арми.
В смысле, он, скорее всего, не расскажет вам. Почему нет? Ну он же Арми Хаммер, не так ли? Это было бы не очень любезно. Это абсолютно точно заставило бы вас смеяться до колик, но он бы никогда не предал доверия. Так поступить было бы недостойно. И, вы знаете, нам всем стоило бы иногда быть немного Арми Хаммером. Правда, Арми?